— Время покажет, — отделался капитан Джунковский на этот раз безликим и суховатым ответом.
Радовало хоть то, что все наконец, включая и тихо исчезнувшего Красина, убрались из дома. Четверо только и остались.
Он уже не сомневался, что это не просто охрана. Еще до поездки в Париж примечалось, что вдоль усадебной ограды, по улице, постоянно фланируют какие‑то подозрительные типы. И в прежние наезды Красина, и при семейных визитах племянника Николая Шмита, и, уж конечно, при шумных вторжениях Максима Горько-Сладкого.
Дело понятное: еще с Нижнего Новгорода за тем полицейским хвост тянется. Но сейчас- то? «Сейчас хвостище явно ко мне приставлен. Вот дожил!» — пришел он к неутешительному выводу.
Хвост ли, хвостище ли — он же не хуже общеморозовского хвоста. Матушке Марии Федоровне никак не дают покоя его знакомства. Уже открыто грозила: «Савва, не своевольничай! Ты всего лишь директор-распорядитель, а не единоличный хозяин. Не забывай это. С матушкой‑то иногда и посоветоваться надо. Все‑таки я главная пайщица. Стало быть, и власть не последняя». Да-а… «Ах, родичи! Ах, купчики-голубчики! Ах, братец Сергей Тимофеевич! Не вы ли всем своим родовым скопом полицейскую мразь ко мне подсунули?!»
Но, проводив последних гостей, вместе с капитаном Джунковским, он оставшимся жандармам сказал с полным сочувствием:
— Вы делайте то, что вам приказано, а я распоряжусь, чтобы попить-поесть вам приносили.
Невелики полицейские чины: два фельдфебеля да двое рядовых. Задача‑то у них простенькая: под видом охраны уважаемого коммерц-советника — собственно, гражданского генерала — следить да примечать, да и записывать, кто сюда похаживает.
В нижнем этаже, в апартаментах жены, куда он редко теперь заходил, шумели гости, рояль бренчал, слышался громовой голосище барона Рейнбота, пробовавшего на своих толстых губах, как севрюжинку, модный романс:
Не искушай меня без нужды.
Барон, крутясь спиной у пылающего камина, конечно, ни черта не понял. А мог бы распевать песню уже на том свете!
Савва Тимофеевич только помаячил в дверях и прошел прямиком к себе, на второй этаж. Молодец архитектор Шехтель: именно он и надоумил воздвигнуть эту шикарную лестницу, прямо из огромной общей прихожей, независимо от прихожей женской. Как знал ученый немец: входы-выходы на женскую и мужскую половины оградил междуэтажными перекрытиями, без внутреннего сообщения между ними. Грешно сказать, если в портках, так по этой шикарной лестнице фланируй! Ну, кажется, давненько такого греха не случалось?
Он позвонил, как водится. Камердинер как‑то необычно изогнулся.
— Ты чего, Семен? Спина болит?
— Спина, Савва Тимофеевич, застыл гдей‑то... — охотно подхватил подсказку вышколенный слуга.
— Так сейчас погреемся. Прикажи затопить камин и у меня.
— А не бухнет? — вытер Семен слезящиеся глаза.
— Теперь не бухнет, Семенушка. Зайдешь ко мне, а то что‑то скучно.
С опаской вызванный истопник зажег камин. И Семен услужливо присел обочь хозяина. Чего же лучше — у такого‑то огонька! Да с таким‑то тароватым хозяином!
Но хозяину и жаркий огонь веселья не прибавил. Что‑то слишком тесно сходились круги вокруг него.
Спать лег тут же, на диване. Даже в свою мужскую спальню перебираться не захотел.
Из покоев жены неслось:
Разочарованному чужды
Все обольщенья прежних дней.
Уже в восьмом часу его осторожно толкнул камердинер:
— Савва Тимофевич, гость незваный. Никак не мог остановить. Говорит, покаяться хочет.
Лежал Савва одетым, так что только глаза протер. Да, гостюшка, ничего не скажешь! Мужик его возраста, не чисто и не грязно одетый, так себе. В поношенной шинели почтового ведомства. За ним спросонья, да с похмелья, лез по лестнице помятый охранник с «селедкой», да еще и с винтовкой. С ума сойти!
— Право, пушку‑то свою оставил бы, — нашел в себе силы посмеяться Савва, хотя и сам при появлении незнакомца незаметно вытащил из‑под подушки браунинг.
Охранник обиженно приосанился:
— Никак нет. Оружие не положено бросать. По службе так.
— А опохмелиться, если по службе?
— В некоторых случаях, хозяин, не возбраняется.
Савва мигнул камердинеру, но мог бы этого и не делать: тот с полувзгляда все понимал. Винтовка со счастливым громом понеслась вниз.
— Ну? — оставшись наедине, спросил уж поистине незваного гостя.
Ничего не отвечая, тот бухнулся на колени. Даже шапку на ковер шваркнул:
— А, пропадай моя телега, все четыре колеса!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу