Александр Дюма - Кровопролития на Юге

После того как состояние тела было удостоверено вышеозначенными доктором хирургии и чиновником санитарной службы, г-н Реселлак, полковой хирург марсельской национальной гвардии, г-н Арну, бывший офицер шестого линейного полка пехоты, ныне же офицер авиньонской национальной гвардии, и Пьер Лапорт, слуга постоялого двора «Пале-Рояль», засвидетельствовали, что признают в покойном маршала Франции Брюна.

Затем мы заметили в означенной комнате в стене между камином и одной из кроватей отпечаток, показавшийся нам похожим на след от пули и находившийся приблизительно на высоте человеческого роста; еще мы заметили трещину в штукатурке, показавшуюся нам свежей; она проходила в углу ближе к середине потолочной балки и имела неправильную форму, определить же ее происхождение мы не можем.

Затем мы перешли к осмотру и опознанию вещей, принадлежавших маршалу и находящихся у него в комнате; при сем было обнаружено нижеследующее:

На покойном — кожаный пояс с двумя свертками по 25 золотых монет достоинством в 40 фр. в каждом свертке, на сумму 2000 фр.

всего 2000 фр.

шесть свертков по 25 золотых достоинством в 20 фр. в каждом свертке, на сумму 3000 фр.

всего 3000 фр.

25 золотых монет по 20 фр. на сумму 500 фр.

всего 500 фр.

и разных серебряных монет на сумму 36 фр.

всего 26 фр.

итого 5536 фр.

Кроме того, на сапогах, в которых он был обут, — пара серебряных шпор; серебряная печатка с буквами Г. Б. на фоне гербового щита, за которым крест-накрест два маршальских жезла; нож, платок, две записные книжки, очки, пара кожаных перчаток серого цвета.

В комнате — золотые часы на комоде, шляпа с белым плюмажем, обшитая золотым шнурком, с белой кокардой и маршальским значком; обрывки одного или нескольких листов исписанной бумаги, кои были найдены благодаря усердию г-на Жана Батиста Дидье, младшего лейтенанта роты авиньонской городской стражи, который, завернув их в чистую бумагу, вручил нам, как только мы вошли в комнату.

Покончив со всеми процедурами, связанными с трупом, мы приказали одному из могильщиков раздобыть приличествующий саван для погребения и обрядить покойного, а равным образом уведомить также чиновника городской управы и кюре соборного прихода, в котором скончался маршал, чтобы они были готовы и ждали распоряжений, каковые будут отданы майором, командующим войсками департамента, коему, сообразно с рангом усопшего, будут вверены все заботы о погребении тела.

С целью выяснить, чья рука произвела выстрел, от которого скончался маршал, мы, зная, что свидетелями тому были г.г. Дидье, Будон и Жирар, отобрали у них показания, у каждого в отдельности, из коих следует:

Первым предстал перед нами нижепоименованный свидетель, который присягнул, что будет говорить всю правду и только правду, а затем показал:

что зовут его Жан Батист Дидье, двадцати восьми лет от роду, что он женат, по профессии слесарь, состоит в чине младшего лейтенанта стрелковой роты авиньонской городской стражи, жительство имеет в Авиньоне, покойному маршалу Брюну не доводился ни родней, ни слугой, ни домочадцем, а затем сообщил, что с той минуты, когда означенный маршал вошел в комнату номер 3 на втором этаже гостиницы «Пале-Рояль», расположенной на площади Зрелищ, что было примерно в десять часов утра сего дня, он был приставлен к охране означенного маршала вместе с пикетом в четыре человека из числа волонтеров ангулемского полка, кои ему не знакомы; что вследствие изрядных народных волнений как на площади, так и в самой гостинице, длившихся около четырех часов, означенный маршал несколько раз делал попытки покончить с собой, то с помощью огнестрельного оружия, то с помощью ножа, и поминутно обнаруживал намерения такового рода; что ему все время отказывали в огнестрельном оружии и свидетельствующий сам вырвал у него из рук нож; впрочем, он видел, как маршал предлагал денег одному часовому, уговаривал того одолжить ему свое ружье, дабы он мог лишить себя жизни; и наконец нынче, около половины третьего часа пополудни, свидетельствующий увидел, как означенный маршал выхватил седельный пистолет у ангулемского стрелка, стоявшего на часах у дверей, и лишил себя жизни, выстрелив себе справа в шею. Стрелка этого он не знает, однако видел, как тот забрал свой пистолет; приблизительно за четверть часа до того как маршал застрелился, свидетель видел, как он швырнул в камин пригоршню обрывков исписанной бумаги; позже свидетель приказал одному из стрелков собрать эти клочки и завернуть их в бумагу, и это те самые обрывки бумаги, которые он только что нам вручил.