Федор Раскольников - Взятие Энзели

Ему удалось удачно выполнить свою военно-дипломатическую миссию. Во время переговоров выяснилось, что на белогвардейских кораблях со всех орудий сняты замки и увезены англичанами в Решт. И. К. Кожанов потребовал их возвращения. Генерал Чемпейн обещал. И действительно, через несколько дней, когда весь Энзели уже был разукрашен красными флагами, в город прибыл английский грузовик, сверкая на солнце полированной сталью тяжелых орудийных замков. Я ничего не могу сказать против английского генерала Чемпейна, он добросовестно выполнил свои обязательства.

Сам генерал уехал из Энзели в просторном шестиместном автомобиле. Офицеры эвакуировались в маленьких, сильно потрепанных фордах. Смуглые гуркасы и сикхи в белых чалмах ушли пешком, понуро погоняя серых ослов, запряженных в тележки со скудным скарбом.

Сухопутные и морские офицеры-деникинцы бежали на лодках. Через болота, рисовые поля и леса, оплетенные густыми лианами, они едва добрались до Решта.

Рано утром в лучах еще нежаркого солнца мы вошли во внутреннюю гавань Энзели. Пристань и набережные были густо усеяны пестрой толпой. Персы в высоких круглых шапках из черного каракуля, женщины в душных черных чадрах, как хоботы свисающих до земли, загорелые и босоногие дети теснились среди развесистых пальм и широких светло-зеленых листьев бананов. Я спустился с мостика. Крачлей стоял рядом со мной на баке. Подход к пристани был труден: долго и медленно разворачиваясь, мы становились на швартовы.

— Посмотрите, как велика человеческая подлость, — с негодованием обратился ко мне покрасневший Крачлей. — Я вижу в толпе, собравшейся на пристани, много знакомых персов. Еще вчера они гнули передо мной спину и униженно заискивали, а сейчас отворачиваются в сторону или нагло глядят на меня, делая вид, что совсем незнакомы. Это возмутительно!..

Миноносец ошвартовался у пристани почти напротив нарядного дворца губернатора, над которым развевался огромный персидский флаг с выцветшим львом, мечом и солнцем. В гавани стоял весь деникинский флот, за высокими бортами черных нефтеналивных пароходов серели длинные жерла морских орудий. Беспомощно простирая длинные крылья, лежали на берегу белые, как альбатросы, гидропланы.

В Энзели нам достались богатые трофеи: помимо военно-морского и воздушного флота нашу добычу составляли бесчисленные орудия, пулеметы, снаряды и винтовки с целыми амбарами боевых патронов. Кроме того, англичане оставили нам в Казьяне мясные консервы, галеты и ром.

Я отправился осматривать город. Недалеко от набережной начинался пестрый и шумный базар. С обеих сторон узкой улицы тянулись нескончаемые ряды овощей, сушеных фруктов, риса, кур, мяса. Далее улица втягивалась в прохладную темноту крытого навеса из прогнивших досок. Здесь продавались чайники, ярко разрисованные цветами, пестрые ситцы, полосатые шелковые халаты, тюбетейки, расшитые золотом и серебром. Среди разноцветной толпы семенили тонкими упругими ногами серые ослики с огромными вязанками срубленных деревьев, тяжело волочившихся по земле.

За базаром начиналась жилая часть города. Серые глинобитные домики скрывались за однообразными высокими стенами. Кое-где встречались темные и тесные лавки. Величественное здание бани с широкими каменными ступенями и круглым куполом было похоже на античный храм. На улице перед баней веселый, улыбающийся парикмахер скоблил острой бритвой жесткую ненамыленную щетину на изжелта-красном лице молодого перса.

Я пообедал в скромном ресторане на берегу и вернулся к себе на корабль.

На другой день я нанес визит губернатору. Он принял меня в своем дворце под флагом вооруженного мечом льва и лучистого солнца. Одинокая пальма в саду, точно часовой вросшая в землю перед самым подъездом, тихо шевелила листьями, узкими и острыми, как кинжалы.

В просторной комнате, во всю длину покрытой зеленым ковром с замысловатыми узорными арабесками, было неуютно, как в сарае. В отдаленном конце стояло несколько стульев. На одном из них едва помещался откормленный смуглый брюнет с одутловатыми лоснящимися щеками. Я представился и объяснил ему цель прихода в Энзели красного флота.

Переводчик губернатора в белых брюках, похожих на грязные подштанники, сосредоточенно перевел мои слова. Губернатор помолчал, рассеянно перебирая мясистыми короткими пальцами четки, и сумрачно кивнул головой.

Старый слуга, неслышно и легко ступая по ковру, принес на серебряном подносе дымящийся густой кофе в миниатюрных фарфоровых чашечках.