Константин Гурьев - Без срока давности

Теперь уже Сталин говорил напористо, без усмешек. К сожалению, заслуженные товарищи решили, что пришло время выступать с воспоминаниями и ничего более не делать. Они навязывают дискуссии вместо практической работы.

— Ну, и отлично! — воскликнул Ленин.

— Было бы хорошо, если бы дискуссии велись в среде тех, кто к этому готов, — после короткой паузы заметил Сталин. — А они выходят к рабочим, которые еще и грамоту-то едва освоили. Приходят и втягивают в споры, Владимир Ильич. Наши «товарищи — спорщики», конечно, побеждают, и думают, что этим продвигают социализм в сознание масс. А рабочий или крестьянин понимает лишь то, что он ничего не понял, что не в состоянии вести спор. Проигрывает и начинает злиться, поскольку и сам свою малограмотность давно уже осознал. Зачем же его этим попрекать? Так и до разрыва недалеко…

Наступило молчание, которое прервал Сталин.

— К тому же, Владимир Ильич, вы правильно подчеркнули, что речь идет о деятелях революционного движения. Между тем революция закончилась. — Иосиф Виссарионович, сделав многозначительную паузу, продолжил, глядя в глаза Ленину: — Теперь идет война. Самая настоящая война, самая трудная — война повседневности.

Ленин помолчал, потом пожелал успехов и попросил передать привет товарищам.

Прочитав это, Ягода смог подвести черту под длительными размышлениями. Логика была проста: непрекращающиеся интриги ведут к ослаблению власти, следовательно, к ослаблению СССР и угрожают первому в мире социалистическому государству. Ну, а если чекистам предписано всеми силами защищать завоевания революции, значит, не обращать внимания на все происходящее он, первый заместитель председателя ОГПУ, не имеет права. Значит…

Вот тут-то Генрих и осознал, куда направляется его мысль. Все нити, прежде тянувшиеся невесть куда, переплелись в единой сети, образуя строгую и четкую систему. И решение принято!

Прошло не менее месяца, прежде чем Ягода смог достаточно определенно нарисовать всю схему в целом.

Итак, условия задачи. Дано: партия, погрязшая в интригах и спорах, государственное руководство, которое думает только о том, как бы занять пост повыше и творить все, что только придет в голову. И самое удивительное, что каждый из них искренне считает правым только себя, а виноватыми — всех остальных. Всех! Без исключения.

Ягода раз за разом проверял условия задачи, пока не пришел к выводу, что они сформулированы верно. Теперь пришло время подумать о решении.

Оно, в сути своей, свелось к двум действиям, тесно переплетенным между собой. Тех, кто обнаружил свою неспособность управлять страной, следует отстранить от власти. Но как? Поиски ответа заняли несколько дней, хотя с самого начала Ягода знал, каким он будет. К нему и пришел: ликвидировать!

Следом за этим возник второй вопрос: а как это сделать? Ответа не было, но Ягода был уверен: ответ появится. И когда так и случилось, не удивился. Первое — добраться до тех, кто на самом верху, второе — ликвидировать кого-то из них. А это уже — дело техники.

Казалось, на этом и все. Но тут и появилась еще одна проблема, пожалуй, самая важная, состоящая из двух частей.

Просто так, само по себе, устранение не имело смысла. Все надо было делать целесообразно, решая более важную задачу. Даже в воображаемых беседах с самим собой поначалу Ягода не решался называть все своими именами, будто боясь, что кто-то подслушает.

Неожиданно, как черт из табакерки, выскочила одна мысль, весьма перспективная, между прочим.

Если уж затевать эту интригу под предлогом борьбы с внутренними противниками, то не лишним будет обратиться к истории, воспользоваться опытом предшественников. Например, к операции по завлечению в СССР Бориса Савинкова в 1924 году. Для этого тогда была создана гигантская сеть мнимых сторонников Савинкова во многих городах России, и результат был получен блестящий!

Так, не спеша, продумывая все, вплоть до мелочей, Генрих Ягода формулировал условия задачи.

Вот тогда, летом двадцать девятого года и состоялся разговор, с которого все началось, черт бы его побрал. Именно в то время начал откровенно сближаться с ним Николай Иванович Сухарин, человек важный и странный. Никто его всерьез не воспринимал, хотя был Николай Иванович где-то почти на самом верху. Однако именно это «почти» все и объясняло. Николай Иванович постоянно вел борьбу с кем-то «сбоку» от основного пути движения. Хоть и называл он себя «главным теоретиком» и «лучшим продолжателем марксизма», но чего-то большого в этой части так и не добился. Ввязывался в какие-то кампании против поэтов и художников. Зачем? Они и так, убогие, жизнь себе придумывают. Их надо использовать, а не уничтожать словом. С иным поэтом правильно поговори, так он сам своих товарищей и удавит потом. Без всякого следствия и суда.