Константин Гурьев - Без срока давности

— Вы чего хотите-то? — Корсакову разговор по-прежнему не нравится. Он понимал, что во всем виноват звонок Анны, и понимал, что его раздражение — какая-то детская реакция, но ничего не мог с собой поделать.

Житников это почувствовал, и, очевидно, ему это тоже не понравилось.

— Я уже сказал.

— В самых общих чертах, — пробурчал Корсаков.

Житников позвал официантку:

— Девушка, принесите нам две водки, — спохватившись, обернулся к Игорю. — Или — коньяк?

Тот мотнул головой:

— По сто.

Выпили, поели, закурили.

— Ну, что, все с самого начала? — ухмыльнулся Житников.

— Зачем? Продолжайте, я помню, что вы сказали.

— Хорошо.

Житников явно стал чувствовать себя комфортнее, видя, что собеседник успокаивается.

— Итак, наш информационный продукт должен быть не просто хорошим, он должен быть конкурентоспособным, так сказать, в пределах мировых требований. Мы хотим не столько удивить, но и стать серьезным игроком на информационном рынке. Для этого у нас есть все возможности, но возможности человеческие иногда упираются в преграды, порой, непреодолимые, понимаете?

— Пока я понимаю слова, но не суть.

— Перехожу, — согласился Житников. — Наш потенциальный покупатель потребовал, чтобы в нашем продукте был проанализирован в качестве примера использования наших исследовательских технологий и возможностей один эпизод из нашей недавней истории. Из истории тридцатых годов.

— Что за эпизод?

— Наш заказчик обозначил его как «заговор Ягоды».

— Да, об этом заговоре сейчас не пишет только ленивый — ухмыльнулся Корсаков. — Хоть в Интернете, хоть в газетах, книги есть, фильм, кажется, сняли.

Житников гримасой показал готовность выслушать от Корсакова любую нелепицу, но не принимать ее всерьез:

— Вы невнимательны. То, о чем говорите вы, это — заговор военных, заговор Тухачевского, а я имею в виду заговор Ягоды?

— Заговор НКВД?

Житников замялся.

— Не знаю, — почти виновато проговорил он. — На этот вопрос я точно не могу ответить, поэтому и обратился к вам, Игорь.

Видя вопросительный взгляд Корсакова, продолжил:

— Я внимательно изучил все ваши материалы по «делу наследника Романовых», да, собственно, вы и не скрывали сами, что сталкивались с людьми, так сказать, из спецслужб, так ведь?

— Ну, почему «так сказать»? Это в самом деле чекисты, правда, давно вышедшие в отставку.

— Да, что вы! Разве я в обиду такое сказал! Просто, имея в виду гражданского, я сказал бы «пенсионером», а назвать так чекиста как-то … легкомысленно, — пояснил Житников.

Он явно заволновался после этих слов, хотя ничего страшного в них не было.

— Что случилось? — удивился Корсаков.

— Ну, это вопрос терминологии. Так, чего вы хотите от меня?

— Я уже сказал: меня интересует информация об этом заговоре. Любая информация, пусть самая отстраненная, случайная, так сказать, непросеянная. У меня много работников, которые будут эту информацию проверять, разрабатывать, укладывать в какие-то схемы, ну, в общем, будут ее использовать. От вас нужна базовая информация. Повторяю, я не собираюсь вас, так сказать, покупать, но заплачу хорошо. Скажем так, соответственно вашему положению известного журналиста. В конце концов, мы можем разместить ваш материал в зарубежных СМИ, выплатив вам соответствующий гонорар.

Раздался телефонный звонок. Житников, отвечая односложно, глянул на часы, вздохнул, то ли с облегчением, то ли с сожалением. Закончил телефонный разговор и обратился к Корсакову:

— Мне пора бежать, да и вам нужно время подумать.

Житников: Здравствуйте, это я! Звоню, как вы велели.

Решетников: (после паузы) Ах, да! Узнал. Ну, что?

Ж.: Ну, мы сейчас только с ним виделись. Он немного напуган, конечно, этой историей…

Р.: (перебивая) Думаете, генерал хулиганит?

Ж.: Больше некому.

Р.: Так, ну, и что дальше?

Ж.: Наш друг считает, что материалы могут быть здесь.

Р.: Где это «здесь»?

Ж.: В Москве.

Р.: Почему он так считает?

Ж,: (после паузы) Есть обстоятельства…(замолкает)

Р.: Ах, да! Забыл… Ну, ладно… А вы как считаете, не врет?

Ж.: Не похоже.

Р.: Может, доит нас, как коров?

Ж.: Вряд ли. В конце концов, его расходы оплачиваю я, так что ваши тревоги мне непонятны.