Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 2

— Мой дом вполне надежен! — сказал он, подмигнув. — У меня имеются маленькие, уединенные комнатки, которых не найдет тот, кто не должен их находить, сэр!

Эдуард заинтересовался.

— Разве? В таком случае они могли бы пригодиться нам. А сколько человек могли бы вы приютить? — спросил он.

— Около двенадцати, сэр!

— И столько же коней?

— И это можно, — ответил Нед с плутоватой усмешкой.

— Ну, быть может, я воспользуюсь этим и даже на несколько дней!

— Милости просим! А как обстоят дела там, с той старухой? Скоро с ней покончат?

Эдуард сразу не понял слов хозяина, когда же он догадался, то лишь вздохнул в ответ.

— Да, да, — продолжал Нед, — она много зла принесла нам всем. Честному человеку нет возможности зарабатывать свой хлеб.

— Как это понять? — спросил Эдуард.

Ведь с тех пор, как она здесь, наступил полный застой в делах как в наших, так и в ваших. На этот раз Эдуард лучше понял своего собеседника, так как был достаточно осведомлен о делах и нравах обитателей пустоши.

— Вы правы! Но этому делу можно было бы помочь.

— Каким образом? — удивился Нед.

— Если бы удалить эту женщину отсюда.

— Ну, это трудновато!

— Или, быть может, заставить охранителей удалить ее отсюда?

— Черт возьми! Но как взяться за это дело?

— Устроить нападение на замок!

— Гм… об этом нужно подумать! — задумчиво произнес Нед, почесав в затылке.

Эдуард сообразил, что, подвигая на это дело подобного сорта людей, можно было воспользоваться ими, не открывая своих истинных намерений.

— Одним словом, — продолжал он, — я хочу попытаться избавить местных жителей от этих затянувшихся неприятностей.

— Гм… гм… — пробормотал Нед. — Это — трудная штука!

— Менее трудная, чем вы полагаете, тем более что в замке запуганы многими заговорами.

В конце концов Нед предложил свое содействие и показал помещения для значительного количества людей. Мало того, обещал к известному дню собрать людей и со своей стороны.

Затем Эдуард распростился со своим новым столь неожиданным сообщником и уехал.

Несколько дней спустя, вечером, трущоба Неда необычайно оживилась. Приезжали друг за другом всадники, и все оставались на ночлег. Кроме одиннадцати человек приближенных Эдуарда явилось еще по крайней мере двадцать, которые были наняты для неизвестного им дела.

Около полуночи Эдуард объявил им свое намерение произвести переполох в замке, а потом рассеяться.

Все совершилось неожиданно как для охраны замка, так и для самой заключенной Марии Стюарт.

План Эдуарда был таков: часть отряда из людей, не посвященных в истинную цель нападения, была в запасе, другая часть должна была совершить нападение на замок и произвести там шум. Одна часть друзей Мак-Лина должна была стараться проникнуть в покои Марии со стороны сада, а другая, во главе с самим Эдуардом, — проникнуть в комнаты Марии через камин.

Когда Эдуард решился привести в исполнение свое отважное предприятие, была холодная, суровая ночь.

Ко всем невзгодам тюремной жизни Марии Стюарт нужно прибавить еще жестокие страдания от ревматизма, которые почти не оставляли ее ни на минуту. Тем же недугом был одержим и ее неумолимый страж, старый, ворчливый Амиас Полэт. Он не мог спать уже несколько ночей подряд и не решался выходить на воздух при такой холодной, сырой погоде. Друри исполнял за него все обязанности по охране замка, которые осложнялись тем, что старый, подозрительный Амиас беспрестанно гонял его то туда, то сюда, не давая отдыха ни на минуту. Вечером, когда боли стали нестерпимы, Полэт хотел забыться в молитве. Он уткнулся в молитвенник и действительно вскоре его стало клонить ко сну. Проспав около трех часов, он встал, поужинал с Друри, после чего они принялись играть в шахматы. Но при этом каждый час Друри должен был отрываться от игры и делать обход замка и двора, что, конечно, доставляло ему мало удовольствия.

Был третий час ночи, когда Друри возвратился из последнего обхода.

— Все в порядке? — спросил Полэт.

— Все, — ответил Друри, — стража бодрствует, и все в замке спокойно!

— А она спит?

— Нет! Она страдает от боли и просила почитать ей вслух!

На лице Амиаса промелькнуло выражение злорадства. Вероятно, он чувствовал известное удовлетворение в том, что несчастная узница испытывает такие же страдания, как и он.

— Читает, наверное, какой-нибудь папистский вздор! — проворчал он. — Следовало бы запретить ей подобные занятия!