Михаил Каратеев - Русь и Орда

— Да воздаст тебе Аллах годами здоровья и долгой жизни за твои милостивые слова, великий эмир, — кланяясь, ответил Карач-мурза.

— Садись и говори, с чем прислан. Но раньше скажи: здорова ли Хатедже? И не пришлось ли тебе или ей жалеть о том, что с вами случилось в Кара-Самане пятнадцать лет тому назад?

— Благодарение Аллаху, жена здорова и поручила мне передать низкий поклон ее великому дяде. А живем мы хорошо и всегда благодарны тебе за то, что ты соединил нас, преславный гурхан.

— Кажется, у вас есть сын?

— Да, великий эмир. Ему сейчас четырнадцать лет, но он уже настоящий воин, и никто не скажет, что ему меньше семнадцати.

— Если он захочет, пришли его ко мне. Когда он будет постарше, я его сделаю правителем какой-нибудь завоеванной страны, как сделал всех других своих родственников.

— Да не откажет тебе Аллах ни в чем за твое великодушие, гурхан. Я скажу об этом своему сыну.

— Других детей у вас нет?

— Была еще дочь, но ее унесла болезнь, когда ей было всего четыре года.

— Ризван открыл ей двери самого лучшего из садов Аллаха: в такие годы еще не знают греха, — сказал Тимур и, помолчав немного, добавил: — Ну, теперь говори, с чем прислал тебя Тохтамыш?

— Хан Тохтамыш повелел мне сказать, великий эмир, что нет на всей земле человека, который более чем он желал бы тебе от Аллаха…

— Оставь это, — устало отмахнулся Тимур. — Начинай прямо о деле.

— Хан не перестает сожалеть о сделанных им ошибках, которые лишили его твоей дружбы и твоего покровительства, великий эмир. Но ты сам знаешь, как дорого он за эти ошибки заплатил. Теперь он просит тебя забыть все, что было, и возвратить ему твое благоволение.

— Чего же он хочет?

— Мудрость твоя известна всему миру, гурхан, и потому нет надобности говорить тебе о том, что истинным виновником всех событий, которые отвратили твой высокий взор от хана Тохтамыша, был эмир Идику — недостойный человек, посеявший между вами вражду, а потом обманувший и его, и тебя. И теперь всем видно, что только он один извлек выгоду из того, что произошло.

— Сейчас всем кажется, что это так. Но в Коране сказано: счастье нередко является началом несчастья и удача часто ведет к неудаче. Так будет и с Идику. Он еще получит полностью то, чего заслужил.

— Если ты так говоришь, великий эмир, то слова хана Тохтамыша будут подобны семени, которое упало на добрую почву: хан считает, что те, кого обманул Идику, должны общими силами покарать его и что время для этого уже наступило.

— Понимаю, оглан: воробей предлагает быку вместе вспахать поле и засеять его просом, — промолвил Тимур, улыбнувшись. Но улыбка была не злая, и это сразу заметил Карач-мурза. Он тоже улыбнулся и ответил:

— Нет, великий эмир: сокол предлагает орлу вместе уничтожить гиену. Хан Тохтамыш сейчас не так слаб, как думают. Два месяца тому назад он одержал над Идику крупную победу. Но для того чтобы совсем уничтожить своего врага, сил у него недостаточно, и он просит твоей помощи, обещая всегда быть тебе верным другом и покорным сыном. Он клянется навеки забыть о том, что Хорезм и Азербайджан раньше принадлежали Орде, и никогда не посягнет ни на одну пядь земли, которую ты осчастливил своим владычеством, гурхан.

— Значит, когда у хана Тохтамыша увели всех коней, он понял, что можно было запирать конюшню, — промолвил Железный Хромец и, помолчав с минуту, добавил: — Но он уже достаточно наказан за свои ошибки и, я думаю, не захочет повторять их. Скажи хану, что я больше не буду вспоминать прошлого и еще раз ему помогу. Возвратившись из этого похода, я с помощью Аллаха отберу у Идику улус Джучи [526] Улусом Джучи называлась территория, которую при разделе империи Чингисхана получил его старший сын Джучи-хан, то есть земли Золотой и Белой Орды. и передам его хану Тохтамышу. Жизнь его хорошо поучила, и я верю, что теперь он не нарушит тех обещаний, которые мне дает, ибо знает уже, что, имея дело со мной, всегда выгоднее исполнять свои обещания, чем нарушать их.

— Да свершится все по твоему мудрому слову, великий эмир! Тот день, когда я возвращусь к хану Тохтамышу и передам ему твой ответ, будет для него самым счастливым днем жизни.

— Пусть же наступит для него этот день скорее! Поезжай завтра, и да сопутствует тебе милость Аллаха.

Вечером хорезмийца Тахир Ибн Османа сменил у постели Тимура другой лекарь, араб Мухаммед Бен-Якуб. Когда гурхан чувствовал себя хорошо, как сегодня, они оставались при нем по очереди.