Михаил Каратеев - Русь и Орда

— Салам алейкум, великая ханум! Я надеюсь, что за время моего отсутствия Аллах был к тебе неизменно милостив.

— Алейкум салам, царевич. Да будет благословен Аллах, ибо Он и в самом деле не оставляет меня, когда меня оставляют мои друзья.

— Ты знаешь, ханум, почему я должен был тебя ненадолго покинуть.

— Да, тебя захотела видеть больная мать. Но, кроме матери, тебя там ожидала жена. Говорят, она очень красива, и ты, конечно, не спешил с нею расстаться.

— Я выехал из Ургенча на следующий день после того, как похоронил мать, ханум. А если говорить о жене, то она могла мне сделать такой упрек с большим правом, чем женщина, которая назваться моей женой не пожелала. Но она понимает, что упрекать меня — это все равно что роптать на Аллаха за то, что Он создал ее женщиной, а меня мужчиной.

— Фейзула-ханум умерла? — пробормотала Тулюбек, не ожидавшая столь твердого отпора. — Да приблизит Аллах ее душу к своему престолу и да пошлет ей вечное блаженство! Мне жаль, что я тебя огорчила, царевич.

— Не будем больше говорить об этом, ханум. Скажи, все ли тут было спокойно, покуда я ездил, и не случилось ли чего-нибудь, что требовало моей помощи или совета?

— Все было тихо, оглан. А если бы и случилось что важное, то неужели ты думаешь, что с помощью Аллаха я бы и сама не смогла принять правильных решений?

— Ты хочешь сказать, мудрейшая ханум, что я тебе не очень нужен?

— Я хочу сказать, что если тебя не бывает здесь, когда нужно принимать важные решения, я умею принимать их сама.

— Это хорошо, ханум. Позволено мне будет узнать, какие важные решения были тобою приняты в мое отсутствие? Я спрашиваю об этом только для того, чтобы получить образцы истинной государственной мудрости, которыми я мог бы руководиться в будущем.

— Ты знаешь, что сюда приехал тверской князь и ожидает у меня приема? — помолчав, спросила Тулюбек-ханум.

— Тверской князь! — воскликнул Карач-мурза. — Что же ему тут нужно?

— Он просит у меня ярлык на великое княжение над Русью.

— И что ты решила ему ответить, ханум?

— Завтра я дам ему ярлык.

— Он уже знает об этом?

— Еще нет. Я как раз хотела послать к нему Улу-Керима, когда ты вошел.

— Значит, я вовремя вошел, ханум. Тверскому князю нельзя дать такой ярлык.

— Это почему?

— Над Русью по праву княжит московский князь Дмитрий. Повелительница Золотой Орды не может идти против закона и помогать обманщику.

— Московский князь получил свой ярлык от Мамая и ему посылает дань. А я хочу поставить над Русью такого князя, который будет платить дань мне.

— Ты ошибаешься, ханум: еще прежде Мамая ярлык на великое княжение дал князю Дмитрию твой почивший супруг, великий хан Азиз-ходжа, да не омрачится ничем его райское блаженство! И если даже изменник Мамай с уважением отнесся к его воле, то неужели пойдешь против нее ты?

— А если московский князь сам обманул покойного Азиза-ходжу? Тверской князь имеет больше прав на великое княжение!

— Может быть, это сказал тебе тот, кто получил от тверского князя хороший подарок, ханум. А я сам был в Москве в тот день, когда тверской князь на кресте клялся в верности Московскому князю и признал себя его младшим братом.

— Аллах! Что значат клятвы этих неверных? Русские князья только и делают, что клянутся на своем кресте и потом нарушают эти клятвы! В их правах и в их старшинстве так же трудно разобраться, как в куче песка отыскать самую большую песчинку. И потому с ними надо поступать иначе: для них единственным законом должна быть воля повелителя Золотой Орды. Законным великим князем будет тот, кому я дам ярлык. А я дам его тверскому князю!

— Если ты это сделаешь, ханум, то уронишь свое царское достоинство перед целой Русью, потому что русский народ не примет этого князя и ты не сможешь заставить его покориться твоей воле.

— И это говоришь ты, оглан?

— Да, ханум. Это можно было бы сделать только силою оружия. Но ты знаешь так же хорошо, как и я, что если мы пошлем войско на Русь, то не пройдет и месяца, как на твоем месте будет сидеть Магомет-Султан, Айбек или еще какой-нибудь хан.

— У тверского князя есть собственное войско, и он сам справится с теми, кто посмеет ослушаться моей воли. И ты напрасно теряешь время, оглан: я не изменю своего решения.

— Мне все понятно, ханум: оставаясь твоим первым советником, я, как ты мудро заметила, лишь напрасно теряю время. А потому позволь мне сложить с себя это ставшее ненужным звание и возвратиться с моими людьми к себе в улус.