Михаил Каратеев - Русь и Орда

Продолжая разговаривать, все вошли в хоромы и направились в предназначенные гостям покои. Зная царящие здесь патриархальные обычаи, Василий прежде всего хотел приветствовать старого князя, но княжич сказал:

— Батюшка всего час как воротился из поездки и прилег отдохнуть. Ты сейчас правь, что тебе надобно. Может, с дороги переоблачиться хочешь, а то и в баньку сходи, она сегодня топится. А как совсем смеркнется, будем вечерять, вот тогда в трапезной родителя и почтишь. Он в обиде не будет.

Незадолго до ужина все взрослые члены княжеской семьи собрались в одной из гостиных горниц в ожидании выхода князя Александра Михайловича. Семейство его было не очень многочисленно. Из трех княжичей муж Елены, Василий, был младшим. Старший, Ярослав Александрович, высокий и сутулый мужчина нездорового вида, находился тут же вместе со своей женой Софьей Константиновной. Средний, Иван, отсутствовал. Он был вдов, но в горнице вскоре появился высокий и красивый юноша — его старший сын Олег. Несмотря на свои пятнадцать лет, он непринужденно поздоровался с Василием и в разговоре держал себя как взрослый [85] Олег Иванович одиннадцать лет спустя сделался великим князем Рязанским и, удержавшись на этом шатком престоле более полувека, покончил с местными усобицами и блестяще организовал свое государство. .

Когда все были в сборе, в горницу вошел высокий и крепкий старик величавой осанки, с орлиным носом и волнистой, холеной бородой, в которой черный цвет еще преобладал над сединой. Это был князь Александр Михайлович. При его появлении все встали с мест, а Василий двинулся к нему навстречу со словами приветствия. Но старый князь сам направился прямо к гостю и сжал его в объятьях.

— Ну, будь здрав и добро пожаловать, Василий Пантелеевич, дорогой, — промолвил он. — Вельми рад тебя видеть в Пронске. И прошу помнить: ты здесь не в гостях, а дома, в своей семье.

— Спаси тебя Христос за радушие и за ласку твою, Александр Михайлович, — ответил Василий. — И не будь на меня в обиде за то, что тотчас по приезде не явился почтить тебя, как должно. Хотел это сделать, да сказали мне, что ты почиваешь.

— Полно, братец! Это я перед тобою виноват, что не вышел тебя встретить как подобает. Ты ведь не княжич теперь, а большой князь и государь земли Карачевской. И притом такой государь, у которого и нам, старикам, есть чему поучиться. Много лестного доводится нам о тебе слышать.

— На добром слове тебе спасибо, Александр Михайлович, — с волнением в голосе сказал Василий, — а похвалы твоей едва ли я достоин. Когда узнаешь ты всю правду, может, и держать меня в Пронске не схочешь… Не государь я боле карачевский, а ханский опальник и изгой.

Кругом раздались возгласы изумления и ужаса. Елена с побелевшим сразу лицом устремилась к брату, но князь Александр остановил ее властным движением руки.

— Трудно поверить тому, что ты молвил, Василий Пантелеевич, — строго сказал он, — однако думаю, что так шутить над нами ты себе не позволишь. Садись же и поведай толком, что там у вас приключилось?

Повинуясь его желанию, Василий рассказал присутствующим о карачевских и козелъских событиях. Он старался быть кратким и не вдаваться в малосущественные подробности, но все же рассказ его длился более получаса и только два-три раза был прерван короткими вопросами пронского князя. Когда Василий кончил и умолк, в горнице с минуту царило общее молчание.

— Да, дела, — промолвил наконец Александр Михайлович. — Беда свалилась на тебя великая, но вижу, что вины твоей во всем этом нет и чести своей ты нигде не порушил. Дядю твоего, Андрея Мстиславича, я знавал хорошо и мыслю, что получил он заслуженное. А что ты ушел из Карачева добром и не поднял на князя Тита оружия — в том вижу мудрость твою: все одно царь Узбек тебя бы сломил, а с тем вместе и всю землю твою предал бы огню и разграблению… Что же думаешь ты теперь делать?

— Еще сам не ведаю, — уклончиво ответил Василий. — Коли позволишь, у вас погощу немного дней, а там поеду в Суздаль либо во Владимир. А после, может, и в чужие страны подамся, дабы обождать там Узбековой смерти.

— Бог даст, ждать тебе долго не придется, из Орды идут слухи, что недужит он все сильней. У меня оставайся, вестимо, сколько сам пожелаешь. Только помни, что через Пронск лежит дорога из Орды на Москву и тут татарва всякого звания то и дело туда-сюда мотается. Здесь тебя легко могут сыскать и схватить. О том же, куда тебе лучше ехать, подумаем после, а сейчас прошу в трапезную. За вечерею продолжим нашу беседу — в этом поганом деле я еще не все уразумел.