Борис Васильев - Ольга, королева руссов

Приблизившись, Свенельд поздоровался по всем степным правилам, однако разнаряженный предводитель на приветствие не ответил. Это удивило воеводу, привыкшего к демонстративной вежливости кочевников, и он настороженно оглянулся.

Позади печенежского десятка спокойно следовали отобранные Ярышем стражники и три лошади с богатыми подарками для хана. Свой личный дар воевода вез на собственной груди под щедро расшитым полукафтаньем.

После получасовой скачки в низине открылось становище. Множество войлочных кошей создавали ощущение случайности и запутанности, но юноша-десятник хорошо знал, куда он скачет. И скакал напрямую, не обращая внимания на людей, которые порою чудом выскальзывали из-под копыт его коня.

Скачка закончилась подле большого шатра, у входа в который недвижимо стояли два рослых печенега, скрестив руки на груди. Десятник спрыгнул с седла и, не заботясь о коне, прошел в шатер. Печенеги спешились, один из них подобрал брошенные десятником поводья. Никто не торопился придержать коня воеводы, и Свенельд, немного подождав, легко спрыгнул с седла и подал знак своей охране:

– Готовьте подарки. Внесете сразу за мной. Войлочные занавеси распахнулись, появившийся меж ними десятник махнул Свенельду, и воевода тут же проследовал внутрь стоявшей в шатре просторной юрты, войлочные стены которой были покрыты богатыми византийскими паволоками.

Внутри юрта выглядела куда скромнее, нежели снаружи. В центре ее горел костер, подле которого сидел мощного вида пожилой печенег в странной рогатой шапке из грубого сукна. Свенельд понял, что перед ним – хан правобережной орды и низко поклонился. Хан молча указал ему место перед собою, и воевода тотчас же сел на покрытый войлоком пол, скрестив ноги.

– Ты – вождь русов?

Хан первым задал вопрос, как и полагалось хозяину степей. Переводил все тот же очень молодой десятник, стоявший за его спиной.

– Я – киевлянин, – дипломатично ответил Свенельд. – Воевода Великого Киевского князя Игоря. Мое имя – Свенельд.

Десятник еще переводил, когда стражники под наблюдением Ярыша начали вносить подарки. Ярыш тут же распечатывал тюки, с поклонами поднося каждый хану. Хан не обращал на них ровно никакого внимания, как и полагалось воину, но десятник был еще настолько юн, что не смог удержаться от радостного возгласа, сразу же бросившись вытаскивать дорогие меха, драгоценные кубки, связки соленой рыбы и бочонки с осетровой икрой.

«Сын, – подумал Свенельд. – Никакой приближенный не может позволить себе такой дерзости…»

И сказал:

– Мы пришли с открытыми ладонями, великий хан. Прими наши скромные дары.

Но юноша продолжал что-то взволнованно выкрикивать, и перевода хан так и не дождался. Это еще более укрепило Свенельда в догадке, что десятник – из ханской семьи. Кроме того, он догадался, что хан не особенно нуждается в переводе, хотя по какой-то причине не торопится начинать беседу.

Наконец хан что-то сказал, так ни разу и не глянув на подарки. Юноша хлопнул в ладоши, тотчас же раздвинулся войлок задней стены, и оттуда вышли четверо слуг, более похожих на воинов. Подчиняясь повелительному жесту десятника, они взяли дары и удалились.

– Хан благодарит тебя, воевода, – сказал юноша, хотя хан по-прежнему молчал.

И неожиданно совсем уж по-детски добавил:

– Я очень люблю рыбьи яйца.

Свенельд с трудом сдержал улыбку. И сразу подумал, что стрелу следует показать хану наедине. В отсутствие наивного любимца.

Прерванный подарками разговор возобновился, когда все удалились, кроме юноши и двух стражников у выхода, застывших, как изваяния. Хан подробно расспрашивал о цели военного похода, его сроках и путях выхода дружины Свенельда из степи. Воевода отвечал кратко и по возможности точно, поскольку был заинтересован в ханском расположении к нему лично. Даже договорившись о беспрепятственном проходе к границам уличей, он все равно оставлял легких на подъем печенегов за своей, ничем не прикрытой спиной.

– Я заключил с уличами не только мир, – сказал хан. – В договоре, скрепленном моей клятвой, оговорена военная помощь в случае их просьбы.

О подобном договоре догадывался Берсень. Именно поэтому он и предложил Свенельду вернуть хану стрелу, лишившую глаза самого Берсеня. И воевода понял, что необходимо сделать первый ход.

– Подарки, которые ты благосклонно принял, великий хан, были от всей дружины. Позволь же мне, воеводе, поднести тебе свой подарок.