Николай Андреев - За Русь святую!

Гнев и злость пронизывали слова Аксенова. Он слишком уж много навидался за эти дни, перед глазами все еще стояла картина погибшего юнкера, начавшего петь «Мы русские, с нами бог!»…

— Что ж, господа, сперва предложим гренадерам сдаться. А потом — по обстановке, — заключил седовласый штабс-капитан.

Предложили. В ответ — лишь выстрелы да пара особо заковыристых ругательств. Похоже, в казармах собрались самые бедовые ребята…

Прибыла артиллерия…

— Господа, мне жаль, что приходится стрелять по своим же, но иного выхода я просто не вижу. — Аксенов с непроницаемым лицом вглядывался в громаду казарм.

Заряжали, казалось, целую вечность. Вот снаряд в казенной части, секунда…

Огромный цветок из кирпича, дерева и щебня расцвел на воротах казармы. В оседавших клубах пыли можно было разглядеть тела, валявшиеся на полу казармы.

— Еще залп! Пять саженей правее! — что-то нашло на Аксенова.

— Это уже чересчур! — одернул штабс-капитан. — Снова предложим сложить оружие, не хочется бросать солдат на штурм, под пули. Они же там совсем озверели!

На этот раз в ответ на предложение сдаться выстрелов не последовало. Просто без малейшего звука начали выходить люди, бросавшие оружие. Многие — грязные, в крови, те, кого задело выстрелом из пушки…

А потом были посадка на грузовики и снова — бой. Брали казармы Лейб-гвардии Московского полка и несколько заводов, вокруг которых собирались вооруженные рабочие. Совет, а точнее, созданный при нем штаб восстания не смог вовремя собрать силы для обороны Гренадерского моста — и на Выборгскую сторону начали наступать с двух сторон. А чуть позже — даже с трех. Кутепов бросил пулеметные, инженерные бригады и юнкеров через Охтенский мост, обошедший восставшие заводы с юга и юго-востока.

А в южных кварталах города кексгольмцы и латыши вышли навстречу конному корпусу графа Келлера, чьи передовые части уже подступили к пригородам ближе к ночи. Восстание, едва не ставшее революцией, удалось подавить, утопив в крови. Закаленные в боях на фронтах Великой войны солдаты легко справлялись с запасниками, не участвовавшими в настоящих сражениях, и давили численностью рабочих, революционное воодушевление которых не могло тягаться с винтовками и пулеметами.

А пока кирилловцы восстанавливали порядок в городе, Сизов воевал за программу реформ…

Пока шла борьба на баррикадах, в Думе разразилась настоящая буря.

Зал гудел, особенно правые депутаты-октябристы и кадеты. Немногочисленные левые в основном помалкивали, ожидая, что же будет дальше. Националисты безмолвно взирали безучастно на разворачивавшееся действо.

Кирилл вернулся на заседание, когда буря уже вовсю гремела. Депутаты только тут поняли, насколько сильно их обманули, заручившись поддержкой совершенно… неподходящих думцам документов. Выразителем мнения несогласных стал Гучков. Сняв пенсне, он поднялся с кресла и занял место у кафедры. Сизов же в это время сидел в первом ряду, между Коноваловым и Мануйловым, министрами.

А всему виной стали проекты реформ Великого князя, с которыми Кирилл предложил депутатам ознакомиться… Правда, в этих предложениях было больше заигрывания с «массами», чем реальных идей, но… но… Чем политики не шутят, а?

— Это вздор, господа, сущий вздор! — Александр Иванович махал листками с основными положениями реформ Кирилла. — Как можно отдать в руки рычаги давления на работодателей? Где это видано, чтобы всякий, кто проработал более трех месяцев на заводе, получил акции этого завода? Где видано, чтобы государство в прямом смысле заставило поголовно всех предпринимателей создать из их предприятий акционерные общества? Где видано, чтобы рабочие получили в общей сложности до сорока девяти процентов акций? Я жалею, что проголосовал за эти реформы, ослепленный паническим настроением! Я требую, чтобы результаты голосования были аннулированы и мы вновь проголосовали по данному вопросу! Пусть я и не являюсь членом Государственной Думы, но на правах военного министра я буду требовать этого! Но более всего меня поразил свой глупостью проект страхования рабочих от увольнения! Разве не вправе хозяин уволить своих рабочих по каким-либо важным для него причинам? Разве должен он что-то платить, кроме выходного пособия, если пожелает? Разве где-то еще, в какой-то стране мира, хозяин будет оплачивать восемь десятых этой страховой выплаты, а две десятых будет выплачивать государство? И это за увольнение, причиной которому может быть любой случай, любое недовольство хозяина рабочим, кроме его непрофессионализма! Это же превратит миллионеров в банкротов, это же даст профсоюзам власть, рычаги давления на предпринимателей!