Борис Васильев: Князь Ярослав и его сыновья

Вскоре дозоры донесли, что скорбный караван приближается. Братья погнали коней и остановили их, запаленных, только возле кибитки с глухим дубовым гробом. Спрыгнули с коней, бросились к последней домовине, припали. Сбыслав молчал. Худой, постаревший, страшный.

– Умер в дороге, почти в сознание не приходя, – тихо сказал Сбыслав. – Вас поминал перед кончиной, братья Ярославичи, и меня. Почему-то…

– Ты… Ты!.. – Андрей, оторвавшись от гроба, двинулся к нему.

– Убери его, Кирдяш, – сказал Невский.

Есаул силой увел Андрея. Неврюй отозвал охрану, сопровождавшую тело великого князя, челядь – всех, кроме Сбыслава. Молча, прижав руку к сердцу, поклонился гробу и братьям и – отъехал.

– Отпевали?

– Нет. Гуюк задержал священников.

– Почему?

– Думаю, для того, чтобы сохранить при себе свидетелей крестного целования. Покойный князь Ярослав целовал крест на верность Гуюку.

– Ты убил его, ты!.. – истерично кричал Андрей издали: его в железных объятиях держал Кирдяш.

– Я спасал Русь. И тебя, князь Александр Ярославич. Как мог, – тихо сказал Сбыслав.

Он не просил прощения, не винился, ничего не пытался объяснить. Он говорил Невскому, во имя чего свершил то, что свершил. Невский понял это: разум его был омрачен только болью, да и в сердце ненависти не было.

– Ты убил отца. Отца. Нашего отца, Сбыслав, – он глубоко вздохнул, унимая боль. – Ты повинен в смерти.

– Как повелишь, князь Невский.

Сбыслав ответил очень тихо, губы его судорожно задрожали, но он унял эту дрожь и не опустил головы. Андрей вырвался из объятий Кирдяша, подбежал, закричал что-то глупое, мелкое, жалкое, даже беспомощное.

– Убей его, – резко сказал Невский.

– Что?.. – опешил Андрей.

– Убей его, – сурово повторил князь Александр. – Только не вопи, как баба.

– Я?.. – Андрей гулко сглотнул. – Я не могу. Он спас меня, спас, помнишь?..

– Возьми моего чалого, князь Андрей, – сказал Сбыслав, и Невский услышал горькую насмешку в его тоне. – Добрый конь, он во Владимире.

– Нет, ты сам, сам, – бормотал Андрей. – Ты – старший, ты…

– Кирдяш, уведи его, – резко сказал Невский.

Есаул обнял Андрея за плечи, отвел. Александр и Сбыслав остались одни. И оба молчали.

– Я не могу убить тебя, не могу!.. – вдруг со стоном выкрикнул Невский.

Закачался, закрыв лицо руками.

– Отдай палачу.

– Ты убил отца, Сбыслав, – тяжело вздохнув, сказал Александр. – Собственного отца.

– Неправда, – прошептал Сбыслав, вспомнив вдруг предсмертные слова князя Ярослава. – Нет, нет, что ты!.. Мой отец – воевода Ярун.

– Мы с тобой – братья. Ярославичи мы, Сбыслав. Ярославичи.

Сбыслав молчал. Неживая серость заливала лицо, он старел на глазах. Выкрикнул неожиданно:

– Кирдяш!

– Что? – недовольно спросил есаул.

Но подошел, оставив князя Андрея одного. Сбыслав снял подаренную Неврюем саблю, протянул:

– Убьешь меня.

– Ты мне не командир… – начал было Кирдяш, но замолчал, глянув на Невского.

– Не ведал, что творю, – горько вздохнул Сбыслав. – Прости меня, Александр.

– Понимаю, ты ведь и вправду думал, что Русь спасаешь. Сейчас каждый в одиночку Русь спасает, а надо бы – всем вместе. – Вдруг шагнул к Сбыславу, порывисто обнял. – Прости. Не оставили нам татары иного выхода, брат. Прости и прощай.

Князь Александр смотрел вслед Сбыславу, надеялся, что он оглянется, но брат скрылся за холмом, так и не оглянувшись. И Невский грузно осел на землю, стиснув голову ладонями.

Подошли Андрей и Неврюй, позволивший себе приблизиться, когда Сбыслав скрылся за холмом. И все молчали в до звона напряженном ожидании.

Наконец вернулся Кирдяш. Протянул Неврюю саблю в дорогих ножнах.

– Он велел тебе передать.

Неврюй взял саблю, резким ударом о колено переломил ее и отбросил в сторону.

Осталось досказать немногое. Старшие Ярославичи сыграли свадьбы и были счастливы, но не своим счастьем жил тогда человек. Каждый пытался по собственному разумению спасти Русь, и князь Андрей по сговору с Даниилом Галицким начал активную подготовку к восстанию. Исчерпав все доводы, Невский вынужден был рассказать о заговоре Бату, предав тем самым собственного брата. Темник Неврюй в пух и прах разнес заговорщиков, Андрей бежал в Швецию, но вскоре вернулся, по просьбе Невского был прощен и смирно жил в Суздале.