Борис Васильев - Скобелев, или Есть только миг…

— Вы о Скобелеве говорите?

— Я о восторге говорю. Сегодня его Скобелевым зовут, завтра другой придет — суть не в этом. Суть в том, что коли есть идея в войне, то восторг наш природный сразу как бы на фундамент опирается. И тогда нам никто не страшен, никто и ничто… Кажется, бой завязался? Уши мне заложило… — Гордеев встал. — Все правильно, атака. Забирайте солдат, знамена и… Прощайте.

— А вы?

— Генералу скажите, что капитан Гордеев остался там, докуда дошел. Вот прямо так и скажете. Слушай приказ, солдаты! Всем покинуть редут и спасти боевые знамена. Живо, ребята, живо, пока турки не опомнились!..

Уже в логу, пропуская мимо себя солдат, тащивших раненых и два батальонных знамени, Мокроусов оглянулся. И вздрогнул.

На бруствере редута Кованлык открыто, в полный рост стоял капитан Гордеев, скрестив на груди руки — с правой на темляке [50] Темляк — кисть на эфесе, ружейный ремень. свисала сабля. Он смотрел вперед, на Плевну, откуда со штыками наперевес бежали турки…

Третий штурм Плевны стоил России тринадцати, а Румынии — трех тысяч жизней. Русская армия прекратила бессмысленные попытки сокрушить Османа-пашу и стала переходить к правильной осаде, постепенно стягивая кольцо. Руководить блокадой было предписано герою Севастопольской обороны генералу Тотлебену [51] Тотлебен Эдуард Иванович (1818–1894), инженер-генерал, граф с 1879 года, руководил инженерными работами при обороне Севастополя 1854–1855 годов. В 1863–1877 годах стал фактическим главой военно-инженерного ведомства. В русско-турецкую войну руководил осадой Плевны, почетный член Петербургской Академии наук. . В кровавой истории Плевны наступил новый этап.

Немногим позднее государственный секретарь Половцев записал в своем дневнике:

«Слава Скобелева растет ежедневно. Когда он едет по лагерю, все солдаты выбегают из палаток с криками «Ура!», что до сей поры делали для одного Государя. Скобелев — умен, решителен и безнравственен — таковыми были кесари и Наполеон. Белый китель и белая лошадь дразнят турок и восхищают солдат. Николай Николаевич старший его ненавидит, и в последнее Плевненское дело письменно запретил посылать ему подкрепления, а получи он их и удержи редуты, так и Плевна была бы нашей…»

Вокруг грозных Плевненских укреплений неотвратимо стягивалось кольцо блокады. Войска закапывались в землю, строили позиции для артиллерии, прокладывали дороги и — ждали. Ждали, когда Осман-паша либо покинет город, либо сдастся на милость, поскольку не сможет прокормить свой гарнизон. Основной путь его снабжения — шоссе на Софию — уже трещал по всем швам под ударами собранных в единый кулак русских кавалерийских частей.

Шестнадцатая пехотная дивизия, начальником которой после Третьего штурма Плевны был назначен Михаил Дмитриевич Скобелев, получила самостоятельный участок. Осень 1877 года выдалась, как на грех, ранней, холодной и дождливой. Прозорливое интендантство, поспешившее вычеркнуть из списков поставок зимнее обмундирование, пыталось кое-как наверстать упущенное, а солдаты и офицеры тем временем мокли под проливным дождем и стыли на пронизывающем ветру. По всей армии прокатилась волна простуд и заболеваний, однако Скобелеву удалось избежать этого повального бедствия. Как только начался сезон дождей, он специальным приказом обязал офицеров сократить до минимума количество постов и укоротить смены часовым.

— За здоровье людей отвечаешь ты, Алексей Николаевич, — сказал он Куропаткину.

— Сапоги разваливаются, какое уж тут здоровье, — вздохнул Алексей Николаевич.

— В лапти переобуй, — не задумываясь, посоветовал Скобелев.

— Лапти, Михаил Дмитриевич, еще сплести надо. И, между прочим, из лыка.

— Из лыка, говоришь? Тогда собери мастеров, я сам с ними потолкую.

Уже через день мастера — в большинстве пожилые, степенные — собрались в большой землянке. Тихо переговаривались, не очень понимая, для чего, собственно, их собрали. И молча вытянулись, когда вошел начальник дивизии.

— Здорово, мастера! — Скобелев водрузил на стол разбитый донельзя солдатский сапог. — Вот задача: обуть эту развалюху в лапти, а лыка нет. Как быть, решайте сами.

— А чего же тут решать? — удивились мастера. — Эка важность, что лыка нет. Коли нет, так и не надо, мы и из соломы сплетем. Не хуже лыковых будут.

Уже через неделю часовые месили окопную грязь в огромных соломенных лаптях, надетых поверх сапог. Но Михаилу Дмитриевичу и этого показалось мало. Тщательно обследовав все части дивизии, поговорив с офицерами и потолковав с солдатами, 13 октября он написал приказ: