Бенджамин Дизраэли - Алрой

Вновь трубный звук. Страдалица встрепенулась. В комнату ворвался восторженный животный крик ликующей толпы. Лицо Мирьям вспыхнуло. Она вскочила на ноги, воздела руки к небу. Отчаянный протяжный стон вырвался из горла. Девушки не успели подхватить рухнувшее тело. Умерла.

«Играла вторая труба?»

«Конечно! Беги, занимай место получше. Где Абдалла?»

«Продает шербет на площади. Мы разыщем его. Алроя вывели?»

«Скоро выведут, но другой дорогой. Боюсь опоздать. Дивлюсь на Абдаллу — в такой день торгует шербетом!»

«Отец, можно я с тобой?»

«Ты слишком мал, ничего не увидишь. Оставайся дома.»

«Хочу с тобой! Посади меня к себе на плечи.»

«Где Ибрагим, где Али? Мы должны держаться друг друга. А Абдалла продает шербет!»

«Держим прямо. Базар закрыт. Вот Фаркедин, вот Осман. Вместе пойдем.»

«Свои люди.»

«Отец, Алроя посадят на кол живьем?»

«Не знаю, сынок. И поменьше спрашивай, ты еще мал.»

«Я думаю, живьем. Буду разочарован, если ошибусь.»

«Свернем налево. Пройдем через мясной ряд, там открыто. Ты, кажется, толкнул меня, приятель?»

«Положим, я тебя толкнул, и что же?»

«Иди вперед, не затевай ссору. Не видишь что ли, это хорезмский! Они думают, им все дозволено. Никогда здесь миру не бывать. Жаль, что Абдалла не с нами, пригодились бы его кулаки. В такой день торговать шербетом!»

Площадь перед главной мечетью Багдада назначена местом суда над Алроем. Тысячи горожан, любителей зрелищ, с раннего утра стекаются сюда. В центре площади красный шнур очертил круг, внутри которого ожидаются волнующие события. Хорезмские солдаты несут охрану. Все теснее толпа, все желаннее представление. Ступи кто за красную черту, и суровый охранник немедленно наградит нарушителя правопорядка бежалостным ударом по макушке — знай свое место! На плоских крышах ближайших домов сооружены навесы от солнца, и здесь народу хоть отбавляй. Багдад предвкушает, трепещет, ждет. Как в день свадьбы Алроя, ликуют сердца в день казни его.

Внутри круга возвышается роскошный трон. По бокам его стоят негры-евнухи в белых одеждах. Вид их страшен, ужасны орудия пыток в их черных руках. Для апофеоза зрелища приготовлены длинные, прочные, заостренные шесты. Каждый такой шест есть кол, что войдет в тело жертвы и будет мучить ее, покуда не явится спасительная смерть.

Грохот барабанов, лязг тарелок, вой фанфар провозгласили прибытие Альпа Арслана. Охрана кортежа бесцеремонно раздвигает толпу, прокладывая путь владыке и его приближенным. На знаменах и лентах вышито имя Пророка. Цветные перья украшают головные уборы царедворцев. Музыка гремит, не умолкая. Правоверные пали ниц. Альп Арслан взобрался на трон. Его окружили воеводы, муллы, имамы, судьи и прочие важные персоны Багдада и царского двора. Музыка смолкла.

Монарх высок, худ и рыж. Глаза голубые, нос приплюснут. Только он уселся на престол, как трубы возвестили собравшимся, что долгожданная минута близка, и вот-вот будет доставлен главный пленник и герой дня.

Появились гвардейцы Альпа Арслана. Они ввели в страшный круг пятьдесят пленных иудеев. Руки измученных узников связаны без всякой на то надобности. За скорбным этим шествием в кольце особой охраны медленно двигалась повозка с запряженными в нее мулами. Это — Давид Алрой. Кандалы сняты с ног его, но по-прежнему оковы на руках.

Сборище гудело. Злорадство и сочувствие, удивление и довольство, страх и ликование смешались в этом гуле. Общим было тревожно-радостное ожидание невиданного и неслыханного прежде. Знает ли толпа, что в трагедии жизни лишь Господь зритель, а она сама и есть истинный палач? Одежда узника изорвана и нечиста, голова непокрыта, кудри прилипли к высокому белому лбу. Недавний покоритель востока, вчерашний халиф Багдада, этот грязный оборванец гордым и непокоренным взглядом окинул скопище прежних своих рабов.

Рев труб призвал бурлящую людскую массу к тишине. Вперед выступил глашатай и возвестил, что великий Альп Арслан, владыка Хорезма, вершитель воли Пророка, защитник правоверных и их охранитель от злоумышлений иудеев и гяуров обратится с речью к подданным. В благоговейной тишине зазвучал голос монарха.

«Дауд Алрой!» — воскликнул Альп Арслан, — «Ты доставлен сюда не для пыток и кары. Ты был схвачен и пленен вооруженным до зубов. Оружие твое и твоих сообщников-бунтовщиков было направлено против законной власти. Сознавая это, ты, несомненно, обдумал свое положение и приготовил себя к ожидаемому повороту судьбы. Путь иудея к величию лежит через мученичество. Глядя назад, я назову и другие твои деяния. Словами и поступками ты порочил имя Пророка. Подвластным тебе искусством колдовства ты обманом заманил в свои сети тысячи доверчивых душ и силою этих несчастных затеял кровавую войну, вопиющую против веры, закона и здравомыслия. Ты состоишь в сношении с Эблисом, духом ада. Заклинаниями и гнусным чудодейством ты помутил разум принцессы и разжег в ее сердце преступную страсть, погубив дочь Предводителя правоверных, потомка самого Пророка.»