Ярослав Голованов - Правда о программе Apollo

Бин был местный, техасец, но ковбойского в нем было мало: худенький, маленький, смешливый. Учился тоже в Техасе, на факультете авиаинженеров. Живой, веселый, Бин не был похож на военного летчика, в нем было очень мало героического. Я встречал Бина в Звездном городке. В его глазах светилось неподдельное мальчишеское озорное любопытство. Он разглядывал все так, словно впервые видел космические тренажеры, и если бы я не знал, что это тот самый Бин, который ходил по Луне и два месяца жил на «Скайлэбе», я бы принял его за какого-нибудь провинциального экскурсанта. Именно такой человек требовался экипажу «Аполлона-12» для полной гармонии.

Они стартовали 14 ноября 1969 года. На космодром приехал президент Р.Никсон. Ему очень нужен был удачный старт и счастливый полет, потому что как раз в это время проводимая им внешняя политика подвергалась особенно резкой критике. По всей стране прокатилась волна митингов протеста против войны во Вьетнаме, и президенту нужна была «космическая отдушина». Старт, на счастье, прошел успешно, но митинги продолжались...

Если взять весь полет «Аполлона-12», то наиболее драматичной оказалась первая минута этого полета, когда «Сатурн-5» только начал подниматься на фоне грозовых облаков. От зрителей на мысе Канаверал напряжение этой минуты было скрыто: внешне все было в порядке, но в Центре управления очень всполошились. Очевидно, в результате грозового разряда в течение 12 секунд была обесточена гиростабилизированная платформа системы наведения космического корабля. Прием телеметрии на Земле прекратился. На пульте астронавтов зажглось сразу несколько аварийных лампочек. Конрад не растерялся. Он понял, что случилось, и знал, что автоматика сама переключит электропитание с топливных элементов на химические батареи. Так и случилось.

Томас Стаффорд, присутствовавший на командном пункте, отметил хладнокровие астронавтов, а поскольку он всегда был противником включения в космические экипажи не летчиков, у него появился лишний козырь в спорах.

За исключением этой самой первой минуты полета, когда, по выражению газеты «Нью-Йорк таймс», «над космодромом на несколько секунд навис зловещий призрак катастрофы», лунное путешествие прошло без приключений. По своей схеме оно, как и все последующие экспедиции, повторяло полет экипажа Армстронга.

Лунную кабину с Конрадом и Бином бортовой компьютер вывел к месту посадки очень точно.

— Эта вычислительная машина стоит своих денег, — в восторге воскликнул Пит, но на высоте 150 метров он все-таки взял управление на себя, облетел небольшой кратер, в котором стоял «Сервейер-5» (-3» — Хл.), и посадил кабину на ровную площадку метрах в шести от края кратера. Наклон «Янки-клиппера» — так они назвали свою кабину — не превышал трех градусов. «Сервейер-3» был хорошо виден. Он находился метрах в 150 от них. Это обрадовало астронавтов: инструкция запрещала им идти к мертвому автомату, если они сядут от него дальше чем 900 метров.

Уже первые шаги Конрада, а следом за ним и Бина показали, что в Океане Бурь куда больше пыли, чем в Море Спокойствия. К сожалению, Земля не видела на этот раз ни астронавтов, ни лунных пейзажей, потому что отказала телекамера. Когда Алан Бин устанавливал ее на штативе рядом с лунной кабиной, луч Солнца угодил точно в передающую трубку и «ослепил» телекамеру. Все попытки починить ее ни к чему не привели.

Как и Нейл с Базом, они не сразу освоились с ходьбой по Луне, на вопросы Хьюстона о том, как они передвигаются, Бин ответил:

— Представьте жирафу, снятую замедленной съемкой.

Однажды Конрад упал, но быстро поднялся без посторонней помощи. Потом они даже разработали свою лунную методику сбора камней: падали грудью вперед, одной рукой хватали камень, а другой в тот же момент легонько отталкивались от поверхности и тут же оказывались вновь на ногах.

Сбор образцов лунных камней проходил теперь по-другому. Каждый камень предварительно фотографировался под разными углами рядом с цветной шкалой, а потом опускался в отдельный мешочек. Впервые были собраны довольно крупные образцы, величиной с грейпфрут.

Установленная аппаратура работала нормально. Сейсмограф регистрировал шаги астронавтов, а когда Конрад бросил на дно кратера камень, сейсмограф зарегистрировал его падение.

Во время второго выхода организовали поход к «Сервейеру». Достали инструменты и ножницы для резки металла, тефлоновые сумки для образцов грунта и рюкзак для деталей «Сервейера-3». Прихватили, как заправские альпинисты, 9-метровый трос для страховки во время спуска в кратер. Они обошли кратер вокруг и приблизились к северному склону, рядом с которым стоял автомат. Бин начал спускаться, а Конрад страховал его тросом, стоя на краю кратера. Бин боялся, что на склоне будет особенно много пыли и он скатится по ней, как по скользкому снегу. Однако рыхлый слой оказался неглубок, и спускаться можно было спокойно. Крутизна не превышала 15 градусов. Астронавты отвязали трос и подошли к космическому аппарату. Их удивило, что белый два года назад, он оказался теперь коричнево-бурым.