Сергей Голубицкий - Как зовут вашего бога? Великие аферы XX века.

Итак, подведем итоги. Замечательное «кидалово по-восточному» увенчалось успехом, а приключения Энрона в Дабхоле получили все шансы войти в учебники в качестве хрестоматийного примера того, как не нужно вести дела на незнакомых экономических пространствах. Однако, ошибки Энрона сами по себе нас не интересуют. Куда как важнее определить их генезис. Что заставило Энрон с таким упрямством реализовывать свои бизнес-модели в далекой Индии? Ведь с самого первого дня было очевидно, что Энрон, по меньше мере, is not welcome [112] и его присутствие, вопреки позе благодетеля, раздражает добрую половину обитателей штата Махараштра. Однако Левиафан ломился в закрытую дверь до тех пор, пока не расшиб себе лоб. Создается впечатление, что на сцене незримо присутствует некая неодолимая сила, которая подавляет и корпоративную, и индивидуальную волю Энрона и его руководителей.

Уже при первой же попытке обобщения нас ожидает большой сюрприз! Оказывается, что практически все случаи американской экономической и культурной экспансии развиваются по аналогичному — дабхольскому — сценарию! Значит, дело не в Энроне, а где-то в самой «консерватории». Но где? Кажется, мне удалось нащупать ответ.

Всеобщая американская «консерватория» — это неистребимый дух миссионерства, желание всех и вся учить тому, что единственно правильно и верно. Об этом духе мы уже говорили подробно во второй главе книги. Продолжим этот разговор под несколько иным углом. В самом миссионерстве ничего предосудительного нет, мало ли по свету ходит проповедников? Однако американский вариант представлен в некой синтетической форме, которая как-то уж очень антипатична и вызывает повсеместную аллергию. И вот почему.

Американское миссионерство — это соединение представлений о собственной исключительности и лучшей природе, позаимствованное из иудаизма, и энергии навязывания своей воли окружающим, свойственной протестантизму. Возьмите правоверного еврея: он искренне полагает, что лучше всех гоев, и такое радостное открытие помогает ему выживать в условиях повсеместного отторжения (того, что называется, универсальным антисемитизмом). Однако при этом еврей не пытается исправлять окружающих и переделывать их на собственный лад: «Мы — такие как есть, и вы тоже — такие как есть». Теперь представьте, что подобное чувство первородства дополняется неутомимым желанием поднять окружающих до «высот» собственного «Я». Получится Мартин Лютер на коне, сеющий повсеместно мечом и огнем «светлое, чистое и разумное» и при этом не перестающий долдонить о собственном превосходстве. Представили? Замечательно, а теперь знакомьтесь — это и есть Энрон в Индии (да и по всему остальному свету). А вот — его братья-близнецы, борющиеся с собственным представлением о том, что такое терроризм, в самых отдаленных уголках планеты.

Впрочем, все это старо, как мир. Прототип американского борца за собственный образ Добра и Зла — библейский Иосиф. Помните чудесный сон, которым любимый сын Иакова решил обрадовать своих братьев? Вот он в художественном апокрифе Томаса Манна: «Я видел нас всех в поле, где мы, сыновья Иакова, все вместе убирали пшеницу. Но это было не наше поле, а другое, удивительно чужое. Но мы об этом не говорили. Мы молча работали, сначала жали, а потом вязали снопы». Очень символичный и показательный момент — чужое поле! И далее: «Когда мы связали свои снопы, каждый по снопу, мы оставили их и, словно нам больше нечего было делать, пошли прочь, ничего друг другу не говоря. Не успели мы, однако, сделать двадцать или, может быть, сорок шагов, как Рувим оглянулся и молча указал рукой на то место, где мы вязали снопы. Да, Рувим, это был ты. Мы все остановились и, заслонясь от солнца, стали глядеть туда. И что же мы видим? Мой сноп, совершенно прямо, стоит посредине, а ваши — стоят кругом и кланяются моему снопу, да, да, они все кланяются и кланяются, а он все стоит и стоит».

Очень мило, не правда ли? А как приятно было братьям слушать Иосифа, особенно после того, как они пропахали весь день в поле, а Иосиф проспал дома, где ему и привиделся волшебный сон, которым он поспешил осчастливить родственников. Думаю, читатель помнит, что сделали братья с Иосифом: сначала отмолотили, а потом продали в рабство. А Иосиф все не переставал удивляться: «За что?». Не перестают удивляться и американцы.

Причем недоумевают искренне, на грани дурашливости: «За что нас так не любят во всем мире?». А в результате? В результате мы имеем ровным счетом то, чем заканчивались все американские экспансии: в Корее, во Вьетнаме, в Сомали. Или в облегченной форме: разбитые витрины Макдональдсов по всему миру, сжигание звездно-полосатого флага, история энроновского Дабхола, на худой конец! Кому ж понравится, когда постоянно учат уму разуму и при этом напоминают о второсортности?