Н. Северин - Звезда цесаревны

Бенигна тотчас послала за своей резиденткой и, перечислив требования супруга, прибавила в заключение:

— Вот, милая моя пани, что от меня требуют! А вам известно, что, когда он вобьет себе что-нибудь в голову, нет никакой возможности заставить его отказаться от придуманной затеи.

— А какую сумму ассигновал герцог на этот праздник? — деловитым тоном осведомилась Стишинская.

— Он сказал, чтоб издержками не стесняться.

— Чего же сокрушаться, ваша светлость? С деньгами все возможно. У меня много приятелей среди иностранцев, они нам помогут устроить нечто такое, чего никто здесь еще не видывал. Ее величество тоже намерена принимать участие в процессиях?

— Не знаю… вряд… Она моциона не любит и, вероятно, предпочтет быть зрительницей… Впрочем, я ничего не могу вам сказать наверное, надо спросить у герцога.

— Спросите, а я тем временем отправлюсь к моим приятелям на Васильевский остров и попрошу их нам помочь.

Вернулась она домой, во дворец, только вечером и с целым ворохом рисунков и эскизов костюмов для процессий и живых картин и с программами зрелищ и увеселений по версальским образцам.

С час времени выкладывала она перед своей госпожой рисунки китайских, индийских, испанских костюмов, золоченых колесниц, гномов, нимф и фантастических олимпийских богов и богинь.

— Ах, как бы пристал этот костюм императрице! — вскричала герцогиня, выхватывая из кучи рисунков мужественную Юнону, в головном уборе из брильянтов и в алой бархатной расшитой золотом тунике.

— Что ж, ее величество, может быть, и согласится появиться на празднике в этом костюме, — заметила пани Стишинская, — брильянтов на украшения у нее хватит.

— Сейчас спрошу у нее, — подхватила Бенигна и, взяв рисунок, направилась к двери.

— Предложите ее величеству появитьея в этом костюме, сюрпризом для герцога, — посоветовала Стишинская.

— Прекрасно! Какие у вас всегда счастливые мысли, Стишинская!

Вскоре она вернулась, сияя от радости, и объявила, что императрица пришла в восторг от ее предложения и приказала немедленно приняться за изготовление костюма.

— Нам для этого понадобится Позье, — сказала Стишинская, — он мастер подбирать драгоценные каменья и лучше, чем кто-либо, сообразит, что надо сделать.

— Пошлите за ним сегодня же, чтоб он мог завтра приняться за работу. Времени нам терять нельзя: до Пасхи остается только две недели, — объявила герцогиня.

Позье явился, рассмотрел рисунки, внимательно прочитал программу и решил, что, кроме костюма, для императрицы надо изготовить трон, с которого бы она в костюме богини правосудия могла, не утомляя себя, председательствовать над увеселениями и любоваться танцами, процессиями и живыми картинами. С обычною своею услужливостью предложил он прислать портных, портних, кауферов и башмачников для изготовления костюмов тем из участников и участниц торжества, которые сами заняться этим не могут, как, например, шуты и шутихи, дураки и дуры, от которых нельзя и требовать, чтоб они все это изготовили на свой вкус.

Благодаря усердию Позье и его помощников дело закипело, и слухи об интересном празднике разлетелись по всему городу. Желающих принять в нем участие оказалось так много, что пани Стишинскую завалили письменными и словесными просьбами включить их в число действующих лиц готовящегося представления.

Никогда еще тщеславная полька не была так счастлива, как в эти две-три недели Великого поста: ее осыпали комплиментами и подарками с утра до вечера. Она жеманничала, ломалась, клялась всеми святыми употребить все усилия, чтоб услужить их сиятельствам и превосходительствам, или с холодною надменностью выпроваживала назойливых просителей, смотря по тому, выгодно ли ей было или невыгодно за них хлопотать. Подношений вещами и деньгами у нее набралось так много, что опять появилась возможность сделаться домовладелицей, и уже не в грязной противной Москве, а в Петербурге, что было для нее во всех отношениях выгоднее и приятнее. Здесь у нее было такое великое множество друзей и знакомых, здесь столькие нуждались в ее протекции и у нее были такие блестящие связи, которые она надеялась закрепить, когда у нее будет свой собственный дом, в котором будет несравненно удобнее принимать людей, имеющих до нее надобность, чем в каморке, на антресолях, на половине герцога Бирона.

И вот мечта эта была уже близка к осуществлению благодаря затее могущественного фаворита императрицы.