Игорь Генералов - В тени славы предков

— Коней запалите, мать вашу!

Кмети на какое-то время успокаивались, потом снова придумывали с дорожной скуки новую забаву.

Князь отказался от возка: не старик и не баба, зазорно полному сил молодцу. Иногда садился верхом размять тело, но в санях думалось лучше. О многом успел передумать, но больше всего о том, что за правитель он есть, сравнивал себя с бабкой Ольгой. Нравилось править княжеский суд, и он поднаторел в этом деле настолько, что прослыл среди бояр и смердов справедливым. Нравилось въедаться в урочные грамоты, пушить [141] Пушить — ругать, «чихвостить». посельских и тиунов за нечаянные или намеренные ошибки, и люди знали уже, что мимо княжеской казны ничего не пройдёт, что в уставах прописано. Впрочем, не хватало во многих делах Ольгиной твёрдости. Из Киева уходили оружейные мастера: щитники, бронники, ковали. Бояре, привыкшие к твёрдой направляющей Ольгиной длани, ослабляли догляд там, куда Ярополк не мог дотянуться в силу своей неопытности. Ушлые купцы дурили ремесленный люд, князь путался в торговых делах, в купеческом братстве за прошедший год переизбрали четырёх старшин, но дела это не изменило. Ярополк толкал бояр к действию, и, кажется, продвигалось. Но мало умом понимать, что времена иные, не Ольгины, чувствовать это ещё нутром своим надо.

С внешними странами тоже ладилось не совсем: с саксонским Оттоном дело дальше не пошло. Зато в Византии умер враг отца — император Иоанн Цимисхий, и даже самим ромеям было неясно, то ли его отравил проедр [142] Проедр ( визант. ) — один из высших византийских чинов, дословно: председатель. Впервые был пожалован византийским императором Никифором Фокой приближённому к трону евнуху Василию Нофу. Василий, тихим коварством своим помогший смениться не одному императору, то ли помер сам от некой моровой болезни. Тем временем в Болгарии зашевелились комитопулы [143] Комитопулы — сыновья болгарского комита (воеводы) Николы Мокри. Никола, недовольный провизантийской политикой болгарского царя Петра (ум. В 969 г.) в первой половине 60-х годов X века поднял восстание и основал Западное Болгарское царство со столицей в Сердике. После смерти Николы дело продолжили его сыновья, один из которых, Самуил, во второй половине 70-х годов занял болгарский престол в Преславе. , стремившиеся избавиться от византийской пяты, намечалась большая война. Новый император, внук великого базилевса Константина Багрянородного Василий, очень не хотел увидеть русов на Балканах, ибо сейчас детям Святослава было самое время добиться того, чего не смог отец. Случилось неожиданное: гордые ромеи сами потянулись к дружбе с Русью. Искусеевы, со времён князя Игоря наводившие мосты с Византией, дружно заверяли Ярополка, что в нынешних условиях нужно повернуться лицом к ромеям, и тогда можно будет вытянуть из них и митрополию, и выгодные торговые льготы. Тут молодой князь, не без участия бояр, стремившихся не портить отношений с саксонцами, проявил неожиданную и не совсем разумную твёрдость, отказавшись принимать императорских послов. Но Искусеевы не оставили мысль о сближении с Царьградом, стремясь не мытьём, так катаньем отворотить Оттона от Руси, разженив князя с Малфридой, благо был для этого повод.

Эта поездка в Полоцк, по мнению Ярополка, была ненужной. Родичи Туры уже справили по нему тризну. Великие бояре уговорили князя, приведя пример с поездками Ольги в Плесков (знали, как и на что давить!). Теперь только бы пережить все эти уставные речи, словесный груз чужих дел, ловы в морозных полоцких лесах и Корочун, для празднования которого они якобы и приехали.

В Полоцк Ярополк въезжал верхом на рослом гнедом жеребце, сам — в малиновом, подбитом куницей корзне; дружина ради торжества — в начищенных бронях, воеводы — в выходных бобровых и собольих опашнях, покрытых заморским атласом и аксамитом.

…Её русский князь едва заметил тогда при встрече, избегая излишним вниманием оскорблять горе вдовы, отметив про себя породистую красоту княжеской дочери, не позволяя себе думать о ней как о женщине. Маленький сын её Изяслав, которому едва справили постриги, вертел белёсой головкой, цеплялся за мать, будто боялся потерять, и уже в нём, маленьком, угадывалась материнская красота и стать деда. Вообще весь род Рогволода был породист: сам князь высок и широкоплеч, оба сына его, перешагнувшие юность, Рослав и Брячислав, — крупной стати в отца.

На пиру, разгорячаясь пивом, Ярополк часто бросал взор на Рогнеду, невольно про себя поняв, что молодая, вошедшая в самый цветущий возраст княгиня, чудо как хороша в своей белой траурной плачее [144] Плачея — женский головной убор, который надевали просватанные девушки. . То ли нечаянно, то ли поняв, что русский князь обратил на неё внимание, Рогнеда сама иногда бросала на Ярополка короткие взгляды больших голубых глаз, выстреливая в молодого князя, будто пламенем. Когда от жаркого тепла разогревшихся сеней сбросила на руки подошедшему слуге бобровый коротель, пока освобождалась от рукавов, туго натянулась на тугой груди ферязь, очертив тонкую талию, Рогнеда, заметив взгляд князя, улыбнулась, снова выбросив пламя голубых ярких глаз. Кровь стукнула в голове, и Ярополк вышел из-за стола, собираясь остыть на улице. Он не увидел, как захмелевший Вышата Лунь подмигнул Миливою Искусееву. Вернувшись, Ярополк снова пил пиво, пытаясь заглушить необычный всесжигающий жар, полыхавший в груди. Потом плясал до тех пор, пока ноги не стали сплетаться друг с другом. Вокруг кружились чьи-то хмельные рожи, кто-то валился под стол, кто-то на него падал. Лунь с одним из кметей выводили Ярополка под руки, Вышата пьяным языком что-то плёл про Рогнеду, но утром Ярополк уже не мог понять: во сне то было или наяву.