Игорь Генералов - В тени славы предков

— И я, — продолжил князь, — и я мог бы вычесть из вашей награды тот месячный корм, который вы проели, когда поставили мне условия дани. Но вместо этого я вам даю путь чист вниз по Днепру. Вы можете вернуться домой через земли болгар, немцев или пойти служить ромейскому базилевсу. Говорят, что он платит золотом за службу. Но я не дам вам вернуться домой тем путём, каким вы пришли сюда, ибо он лежит через земли, принадлежащие Руси, а после вашего предательства я не уверен, что они останутся неразграбленными. Посему путь вам только тот, который укажу я!

В этот раз обсуждали речь князя только русичи из бояр и дружины, стоявшие на теремном дворе. Варяги, к их чести, снесли новость гордым молчанием.

— Но я хочу взять самых доблестных из вас к себе на службу. Я не неволю никого, и те из вас, кто хочет остаться, могут сообщить об этом моему ярлу Кальву Олавсону, и я решу, насколько сей муж достоин службы в хирде конунга Гардарики!

Князь поднялся со стольца, взлетели расписанные травами рукава летника, будто цветные крылья. Гридни, сомкнувшись перед крыльцом княжеских хором, ненавязчиво начали давить хёвдингов со двора.

В княжеских сенях на пиру собрались только бояре да ближние слуги. Владимир был весел: варяги уходили, многие перешли и к нему на службу. Упландцы остались все в Киеве, кроме Бьёрна Бьёрнсона, попросившегося домой вверх по Днепру. Ему было сделано исключение, так как в Упланде за разграбление Русских земель его через ярла Олава-могла настигнуть месть. Остальные собрались отправиться в Царьград: до викингов донесли весть, что базилевс Василий ищет храбрых воинов на войну против болгарского царя Самуила. На сторону князя перешли Гудмунд Беспалый и Йостейн Серебро. Хёвдинг Храни поднёс в подарок Владимиру серебряную чашу с золотой перевитью [217] Перевить — переплетенное изделие. по ней мирового древа Иггдрасиль и просил не держать зла и принять на службу, если не сложится в Миклагарде.

На пиру хоть и были ближники одни, но сидели тесно. Владимир, захмелев, обещал перестроить сени для большего числа народу. Хвост, подмигнув князю, предложил:

— Надо бы пир на весь мир закатить, отблагодарить народ.

— Куда?! — подскочил на лавке ключник Багота. — Казну и так излиха потрясли, по полугривне на пришедших ратных раздали! Ты, княже, до полюдья на одной репе сидеть будешь с дружиной своей!

— Не гугни, Багота, — обрезал его Владимир, — зато я этих мужей на рать созову, так враз образуются! А ратиться нам придётся много: грады Червеньские у ляхов отобрать, вятичи который год с данью мутят чего-то, радимичи вообще её дают через пень-колоду, ятвяги, данники полоцкие на нас легли теперь, и не отринешь их, ибо Полоцк привязать к себе надо. Булгар опять же наказать надо за их лихву, что с купцов русских дерут. А булгары те с хазарского погрома окрепли, ибо бить их стало некому. На воинах нечего серебро да злато жалеть, ибо без воинов его отберут находники, а при добрых воинах добыть серебро будет нетрудно.

— Добрые слова твои, Вальдамар-конунг! — Хлёд Метатель Копий поднялся с лавки, чтобы быть видимым для пирующих гостей. — Правы те, кто говорит, что боги на твоей стороне и что ты притягиваешь удачу. Слава конунгу!

— Слава!

Взлетали чары, лились мёд и пиво. Владимир, отставив в сторону чару, обратился к купеческому старшине Гордею, седому мужу, уже не ходившему в торговые походы, а больше дающему взаём серебро молодым купцам, имея с этого лихву, и решающему споры, возникающие в купеческом братстве. Некогда Гордей, переняв связи своего крещёного отца Михаила, имел влияние в Византии и связи в Большом дворце базилевсов. При Ярополке, решившем, вопреки Ольгиным взглядам, перестать искать дружбы с ромеями и обратившем свой взор в сторону немецкой Священной Римской империи, Гордей отошёл от дел, став ненужным русскому княжескому дому. Князь недавно говорил с Гордеем и теперь возобновил разговор, попросив его подсесть поближе:

— Твой род, Гордей, служил моему верой и правдой, и я прошу тебя снова служить потомкам князя Игоря. Ты говорил мне, что ты слишком ветх летами для службы, но не бывает такого, что нельзя изменить. Какую ты хочешь награду? Проси, чего хочешь, но мне нужно снова повернуться лицом к ромеям, как делала моя бабка Ольга.

Гордей не спеша вытер рот тафтяным платом, сложил его вчетверо, рёк Владимиру:

— С ромеями было всё непросто: Ольга сносилась с законным базилевсом Константином, а потом императоры стали меняться, как шерсть на собаке, к тому же патрикий [218] Патрикий — придворный титул высшего ранга. Этот титул давал право занимать самые ответственные должности. Калокир, который был нашими глазами и ушами в Византии, попал в опалу, и отношения совсем запутались, что вылилось в войнах твоего отца.