Кристиан Жак - Битва при Кадеше

— Вы доставляете мне редкое удовольствие, Гомер. Я на мгновение начинаю считать себя таким же человеком, как другие, способным находиться в блаженном спокойствии и не думать о завтрашнем дне. Вы продолжаете работу над «Илиадой»?

— Она усеяна, как и моя память, убийствами, трупами, потерянной дружбой… Но разве участь людей есть что-либо иное, нежели их собственное безумие?

— Большая война, так пугавшая мой народ, не разразилась. Порядок в провинции восстановлен, и я надеюсь создать непреодолимый барьер между нами и хеттами.

— Какой необыкновенной мудростью вы обладаете! Это удивительно для столь молодого правителя с таким внутренним огнем! Неужели в вас чудесным образом соединились осторожность Приама и неустрашимость Ахилла?

— Я уверен, что хетты будут уязвлены моей победой. Этот мир — лишь передышка… Судьбы людей будут вершиться в Кадеше.

— И почему за таким прекрасным вечером обязательно последует завтрашний день? Боги жестоки.

— Согласитесь ли вы быть моим гостем на пиршестве сегодня ночью?

— При условии, что рано вернусь домой. В моем возрасте сон становится главной добродетелью.

— Вы когда-нибудь мечтали, чтобы войны больше не существовало?

— Когда я пишу «Илиаду», моя цель — описать войну в таких ужасных красках, чтобы люди отказались от присущего им желания разрушать. Но разве воины прислушиваются к голосу поэта?

Взгляд больших миндалевидных глаз Туйи, обычно такой суровый и пронизывающий, смягчился при виде Рамзеса. Величественная, прелестная в своем безупречно сшитом платье из льна, перехваченном в талии поясом с длинными, ниспадающими почти до щиколоток концами, она долго смотрела на Фараона.

— Ты и правда не ранен?

— Ты считаешь меня способным скрыть что-нибудь от тебя? Ты великолепна!

— На лбу и шее уже появились морщинки. Даже лучшие кремы из трав не могут совершать чудеса.

— Но молодость еще говорит в тебе.

— Сила Сети, может быть… Молодость — это далекая страна, где живешь лишь ты. Но к чему предаваться воспоминаниям сегодня, в этот вечер всеобщего ликования? Будь спокоен, я займу свое место во время празднества.

Рамзес подошел к матери и крепко обнял ее.

— Ты — душа Египта!

— Нет, Рамзес, теперь я только его память, отблеск прошлого, которому ты должен оставаться верен. Душа Египта — это союз, объединяющий тебя и Нефертари. Тебе удалось установить прочный мир?

— Мир — да, прочный — нет. Я восстановил нашу власть над провинциями, включая Амурру, но опасаюсь внезапных действий со стороны хеттов.

— Ты думал о том, чтобы атаковать Кадеш, не правда ли?

— Аша разубедил меня.

— Он был прав. Твой отец отказался от ведения такой войны, зная, что наши потери будут значительны.

— Но разве времена не поменялись? Кадеш представляет собой угрозу, которую мы не сможем долго терпеть.

— Гости уже заждались.

Ни одна фальшивая нота не испортила роскоши пира, застолья во главе с Рамзесом, Нефертари и Туйей. Роме, не останавливаясь, бегал из залы на кухни и обратно, следя за каждым блюдом, пробуя все соусы и дегустируя все вина.

Аша, Сетау и Лотос занимали почетные места. Блестящая речь молодого дипломата произвела впечатление на большинство военачальников. Лотос забавлялась, слушая бесчисленные обращения, прославлявшие ее красоту, тогда как Сетау сосредоточился на своем блюде, которое постоянно наполнялось вкусной пищей.

Знать и высшие военные чины провели вечер, отдыхая, не думая о завтрашних тревогах.

Наконец Рамзес и Нефертари остались вдвоем в большой спальне, где благоухали букеты цветов. Преобладал аромат жасмина и душистого папируса.

— И это называется царствовать — выкраивать несколько часов для любимой женщины?

— Твое путешествие было долгим, таким долгим…

Они легли на большую кровать, голова к голове, рука в руке, наслаждаясь счастьем снова быть вместе.

— Как странно, — сказала она, — твое отсутствие мучило меня, но твоя мысль жила во мне. Каждое утро, когда я направлялась к храму для совершения обрядов на заре, твой образ выходил из стен и руководил моими действиями.

— В худшие моменты этого похода меня не покидало твое лицо. Я чувствовал тебя рядом. Ты была словно трепещущая крыльями Исида, возвращающая жизнь Осирису.