Виктор Поротников - Владимир Храбрый. Герой Куликовской битвы

— Скорблю и печалюсь я вместе с тобой, княже, глядя на запустение во граде Москве после буйства здесь безбожных агарян, — проговорил Киприан своим бархатистым баском, усаживаясь в кресло с подлокотниками. Он издал печальный вздох. — Бедствие сие есть наказание Божие за грехи наши. В Священном Писании сказано: «И увидел Господь, что велико развращение людей на земле, что все помыслы и желания их есть зло во всякое время…»

— Погодь со Священным Писанием, святой отец, — прервал митрополита великий князь. — Давай-ка потолкуем о твоем бегстве из Москвы. Этим своим трусливым бегством, владыка, подорвал ты ратный дух в московлянах. Глядя на тебя, многие бояре и купцы тоже сбежали из столицы. Ты же обещал мне блюсти град мой, быть опорой воинству, собравшемуся в его стенах. Выходит, обманул ты меня, святой отец. Что можешь сказать в свое оправдание?

Дмитрий восседал на скамье напротив митрополита, рядом с ним сидел Владимир. Оба взирали на владыку с неприязненным отчуждением.

— Что же это? — с обидой бросил Киприан. — Шел я в гости к великому князю, а угодил на суд к нему! Не по-христиански это, княже!

— А бросать в беде свою паству — это по-христиански? — ввернул Дмитрий, хмуря густые брови. — Трясясь за свою жизнь и злато свое, ушмыгнул ты в Тверь, убедив горожан открыть тебе ворота лживым обещанием привести в Москву тверское войско. Получается, и московлян ты обманул, святой отец.

— Я ведь не один ушел из Москвы, — запинаясь, промолвил Киприан, — вместе со мной из города вышли многие знатные люди… В числе этих имовитых людей была твоя супруга и твои дети, княже.

— Семья моя и так была в безопасности за стенами московскими, кои две литовские осады выдержали, — раздраженно произнес Дмитрий. — Устояла бы Москва и перед Тохтамышем, кабы не твое предательство, святой отец.

Киприан вздрогнул, как от удара плетью.

— Чего ты с ним толкуешь, брат, — жестко вымолвил Владимир. — Гони в шею этого святошу! Пусть проваливает в Киев иль в Царьград!

— Как ты смеешь молвить столь дерзостные слова в моем присутствии, князь! — воскликнул Киприан, подняв на Владимира возмущенные глаза. — Я поставлен на московскую митрополию волею патриарха константинопольского! Не вам решать…

— Замолчь! — выкрикнул Дмитрий с таким озлоблением в голосе, что Киприан вздрогнул и умолк. — Мне патриарх и попы царьградские не указчики! Моя воля выше воли патриарха, в прошлом я уже доказал тебе это, владыка. — Дмитрий встал, давая понять Киприану, что разговор окончен. — Собирайся в дорогу, святой отец. Не ко двору ты пришелся в Москве, а посему место твое в Киеве. Казну твою я возьму себе, дабы на твое золотишко выкупить из неволи московлян, угнанных в Орду Тохтамышем.

Киприан изменился в лице, он был потрясен и растерян.

— Великий княже, не руби сплеча, — торопливо заговорил митрополит. — Давай спокойно все обсудим, договоримся полюбовно… Оставь меня в Москве, княже, и я отблагодарю тебя щедрыми дарами!

Отошедший к окну Дмитрий искоса взглянул на Киприана, надменно бросив ему:

— Мы с тобой не на торжище, святой отец. Слово мое твердо! Прощай!

Княжеские челядинцы чуть ли не силой вывели Киприана из терема. Владыка никак не хотел уходить, цепляясь руками то за лестничные перила, то за дверные косяки. Киприан кричал Дмитрию, что он все осознал и раскаивается, пусть великий князь сошлет его в какой-нибудь монастырь, но не изгоняет с Руси. Впопыхах Киприан даже забыл в княжеской светлице свой посох.

Владимир, выйдя на высокое теремное крыльцо, швырнул посох с серебряным навершием в виде полумесяца под ноги митрополиту. Подобрав посох, Киприан направился к своему крытому возку, запряженному парой гнедых лошадей. Дьяки услужливо поддерживали владыку под руки.

Все великие и удельные князья на Руси испокон веку имели при себе советников из числа бояр. Это была так называемая старшая дружина. Чем могущественнее был князь, тем многочисленнее была его боярская свита.

Иван Калита в силу своего хитрого и скрытного нрава выделил из своей старшей дружины княжой совет, куда входили всего несколько человек, пользовавшиеся безусловным доверием московского князя. Этот княжой совет при Симеоне Гордом и Иване Красном, сыновьях Калиты, значительно разросся. При вокняжении в Москве Дмитрия в княжой совет входило уже больше двадцати бояр.

И вот ныне княжой совет был собран в великокняжеском тереме по какому-то важному делу.