Валерий Ганичев - Ушаков

В высшей степени хладнокровно и четко командовал кораблем храбрейший его капитан Александр Иванович Круз.

Моряки побаивались Круза за его взыскательность, необыкновенную аккуратность, требовательность, но и уважали за справедливость, заботу о подчиненных. Сын флотского офицера, выросший в нужде, он хорошо понимал сослуживцев, не ругал без необходимости, но слово поощрения много значило для каждого, кто плавал с ним.

За мгновение до взрыва Круз бросился сбивать пламя, но огненным вихрем был подброшен вверх и, упав в воду, успел схватиться за обломок мачты. Там уже держались на плаву мичман Слизов и артиллерийский прапорщик Миллер. Последний, увидев своего капитана целым и невредимым, закричал: «Александр Иванович, а Александр Иванович, каково я палил!»

Круз, отфыркиваясь, оценил: «Отменно, батенька, отменно!»

Сражение кончилось. Турки рубили якорные канаты, часть команд пыталась вплавь добраться до берега. Оставшиеся корабли беспорядочно бежали в Чесменскую бухту. Спиридов меланхолично заметил: «Легко мне... предвидеть... что сие их убежище будет и гроб их».

Победа в Хиосском проливе была знаменательна. Русские моряки проявили здесь исключительный героизм и мастерство. Спиридов же, как все русское командование, показал высокое умение в управлении во время боя, не сковывал инициативу капитанов. Внезапность и четкость прохождения авангарда и кордебаталии (центра) не дали возможность перестроиться противнику, лишили его артиллерийской поддержки второй линии. Удар по авангарду и его флагману был главным объектом спиридовской тактики. Это уже было зарождение новой стратегии морского боя, хотя ее блестящий творец и воплотитель тогда только прибыл в Азовскую флотилию и самостоятельно овладевал первыми премудростями морской науки.

...Затем была Чесма. К этому времени русское командование (Орлов, Спиридов, Грейг) уже увидело возможность уничтожения запертого в бухте флота. Турецкий флот стал кучей. За линейными кораблями сгрудились мелкие корабли, слева галеры. Турецкий капитан-паша надеялся, что его разблокирует вышедшая из Константинополя эскадра. Спиридов же и не думал заниматься блокадой, он разработал стремительный план уничтожения кораблей противника брандерами. На Военном совете на флагмане «Три иерарха» план был утвержден, а в приказе, разосланном по всем кораблям, говорилось: «Наше же дело должно быть решительное, чтоб оный флот победить и разорить, не продолжая времени, без чего здесь, в Архипелаге, не можем мы к победам иметь свободные руки».

По предложению Спиридова Ганнибал организовал отряд из четырех брандеров. К середине 25 июня брандеры были приготовлены и укомплектованы охотниками (добровольцами). Под командой шотландца Грейга для их поддержки были выделены линейные корабли «Европа», «Ростислав», «Не тронь меня», «Саратов», два фрегата и бомбардирское судно «Гром». Спиридов хорошо осознавал роль артиллерии, знал – выучка русских артиллеристов выше турок. Поэтому кораблям предстояло ворваться в бухту и, бросив якоря, немедленно вступить в артиллерийскую схватку с противником, фрегаты должны были ударить по береговым батареям, а «Гром» метать бомбы (зажигательные снаряды) и каркасы в гущу турецкой эскадры. В подходящий момент выпустить брандеры.

Готовились к атаке тщательно, но споро. Вечер, как это бывает только на юге, моментально сменился темной ночью. Где враг? Где свои? Но вот из-за островных холмов спокойно взошла луна, четко обрисовав силуэты турецких кораблей. На «Ростиславе» зажглись три фонаря. Сигнал к атаке. Первым должен был идти фрегат «Надежда», но у того что-то не ладилось с такелажем. Спиридов, находившийся на корабле «Три иерарха», уже забывший свои вчерашние угрозы в адрес капитана Клокачева, а может быть, и извиняясь за них, отдал приказ: «„Европе“ сняться с якоря! Идти вперед!» Клокачеву два раза приказания не отдавались, почти в полночь его корабль прошел узкий проход Чесменской бухты, подошел к оставшемуся флоту противника на расстояние двух кабельтовых и, встав на якорь, открыл огонь. Началось знаменитое Чесменское сражение.

Спиридов в донесении Адмиралтейств-коллегии писал: «В 12 часов оный корабль пришел в повеленное место... и начал по турецкому флоту палить беспрерывным огнем из пушек, ядрами, камелями и брандскугелями и бомбами».

Первая линия турецких кораблей ответила нестройным огнем, но подоспевшие другие русские корабли и суда, а особенно бомбардирский корабль «Гром» не дали им развернуть свою полную мощь. Во втором часу ночи брандскугель с «Грома» зажег турецкий линейный корабль, затем загорелось еще два. Бухта начала освещаться гигантскими факелами горящих судов. С «Ростислава» дали сигнал двумя ракетами: «Брандеры в бой!» Брандер был смертоносным орудием. Обычно это были транспортные суда, загруженные «огненным грузом». Его трюмы заполнялись серой и селитрой. В бочках – смола, в мешках – порох, палубы пропитаны скипидаром. Брандер называли еще «плавучим гробом». Таким он и был как для противника, так и для команды, его ведущей. Для их проведения требовались хладнокровные и мужественные люди, ибо идти в бой в седле собственной смерти, из которого надлежало перескочить, могли действительно немногие. Первый брандер англичанина Дугдаля храбро понесся навстречу турецкой эскадре, но был атакован галерами противника и расстрелян береговыми батареями. Второй брандер сел на мель, хотя его команда подожгла его и тем самым осветила береговые батареи, по которым легче было вести огонь. Третий тоже стал пылающим факелом, расстрелянным турками.