Дмитрий Мищенко - Северяне

– Да, пора уже. Туман рассеивается, – тихо ответил он. Осмомысл провел жесткой ладонью по гриве коня.

– Подожди, сын, не седлай пока. Сейчас подконюшие принесут другое седло, то, что у витязя выменял я когда-то на коня. Помнишь?

– Как же! Помню! – обрадованно воскликнул юноша.

– Вот этим и заседлаешь Вороного. И повод шелковый наказал я принести, и уздечку другую. И броню я приберег для тебя, и шелом, и копье, и меч, и щит червленый. Все приберег, ждал я этого дня. А сейчас, видишь, все пригодилось. Такому молодцу, как ты, следует настоящим витязем явиться перед княжьи очи. Чтоб показался ты всем: и силой своей, и конем, и броней.

Всеволод смущенно молчал, потупив взгляд, потом встряхнулся, как-то подобрался весь и вытянулся перед отцом.

– Да берегут вас, батько, светлые и добрые боги, – горячо промолвил он. – Простите, что я… что я таил от вас свои намерения и помыслы. Казалось мне, что не дадите вы согласия на мой отъезд в Чернигов, на то, чтоб стать мне витязем и в ратном деле показать себя…

Конюший окинул сына грустным взглядом и сразу отвел его:

– Передумал я, Всеволод. Дела наши сложились так, что нынче нельзя иначе, нужно соглашаться. Правду молвил ты тогда: ради света стоит идти на огонь. Идти, а не ждать. А я ждал. Двадцать лет ждал! Сначала потому, что ты мал еще, а потом… Наверное, забыл я к старости, что под лежачий камень вода не течет. И в том была моя ошибка. Теперь уж не исправить мне ее. Вот почему не буду я тебе перечить. Иди и добывай свое счастье. Помни только: врагов у тебя будет больше, чем думаешь, много витязей и знатных мужей зарятся на княжну. Но самый опасный враг твой – князь Черный. Покоришь его храбростью, славой своей, добудешь в кровавых сечах согласие на свадьбу – роднись с ним. Я тебе не помеха. А схитрит князь, обманет, не сдержит слова, не забудь тогда и оскорбленного им отца твоего. За все отомсти в честном единоборстве. А ты одолеешь князя. В том я уверен… Да помогут тебе боги. О том молиться я буду неусыпно…

Он крепко обнял сына.

Шли дни… Не стало уже покоя на земле Северянской. Переполнилась она тревогами и страхом. Словно тихо крадущийся ветер, разносились они по лесам. Слухи о набегах печенегов гнали людей из насиженных жилищ неудержимо, быстро. Давно не знала Северянщина такого гомона, ропота, гула и шума людского, таких затаенных тревожных, тяжких предчувствий. Не к добру, не к добру все идет! Не только вещие люди, простые поселяне и те знают, уж коли заговорила про лихо вся земля, не миновать его. А предчувствия беды всего вернее. Да и сбываются они чаще всего. Уж что другое, а нависшую беду всем сердцем чует человек.

Сначала разговоры шли о разбоях степняков, о запахе пожарищ, учуянном людьми средь ночи. Потом пошла молва, что разоряют северянские селения на Донце, что орды печенегов движутся из степи в глубь страны… Северяне сочувствовали горю братьев своих в Подонье и ждали, что предпримет князь, как защитит он свой народ от хищных печенегов. Но вот прошел слух, что в Чернигове созвал он совет начальных мужей, что Северянщине не только печенеги, но и хозары грозят войной. И тут уж к горьким думам о пострадавших братьях добавился страх. Как, разом? И печенеги и хозары? Те самые хозары, что были их покровителями, что долгие годы собирали здесь дань и обязались защищать северян от нашествий чужеземцев? Да ведь это обман! Нож в спину! Как же будет теперь? Что решили советники князя? Что думает сам князь?

Когда же пришли старейшины и поведали народу о намерениях и решении князя, страх сменился гневом, а гнев вернул людям силу. Северяне уже не шептались тайно, теперь они кричали, возмущались, даже угрожали. Да мыслимое ли это дело? Где это видано? С тех пор как стоит земля Северянская, ни один князь не пренебрегал так желанием своего народа! Деды и прадеды решали дела войны и мира на шумных всенародных вечах. Не только мужи и лучшие люди, но и черный люд: кузнецы, кожевники, гончары и все другие, даже смерды-землепашцы – все говорили на вечах свое слово, а если надо было, то и кулаками доказывали правоту свою. А теперь, вишь, князь не хочет считаться с народом. Сам задумал решать судьбу земли. Да каково решил-то! Не хочет ополчение возглавить и повести его вместе с дружиной на врагов. Пренебрег народным ополчением, полагается только на дружину. Но ведь она мала, да и не набрать ее такой большой, чтоб разом против двух сильных врагов она выстояла. Что же это такое? Нет ли тут измены? Забыл князь свои клятвы перед вечем, забыл, о чем сложили договор? О народе и поселениях, что разоряют печенеги, а теперь грозит походом на северян и хозарский каганат? Да, он забыл и спрятался за высокими стенами Чернигова, возведенными руками поселян и черных людей, обложил себя дружиной и думает только о себе, о дочери да о Чернигове. А не о том, чтоб отстоять народ и землю Северянскую.