Франтишек Кубка - Мюнхен

На развилке дорог они догнали колонну машин. Писатели ехали к президенту! Годура, Мрачек, Львичек, Карел Самек, Курц, Завржел, Йожа Шадек, Ян Мартину, а также врач Руда. Теперь наконец Ян увидит вблизи эти хитрые морщины под белыми усами!

— Я дезертир, — без всякого предисловия сказал он Шадеку. — Что вы на это скажете?

— Я это понимаю, — улыбнулся Шадек и ничего больше не сказал.

Машины въехали в поселок Ланы, проскользили около кладбищенской стены и завернули в липовую аллею, которая вела к замку. У будки их приветствовал постовой с винтовкой. На башенке замка развевался шелковый флаг. Был тихий праздничный день.

Гостей встретил секретарь президента и провел их в комнаты. За ними шли камердинеры в коротких фраках.

Секретарь обратился к Яну:

— Пан доктор, вы знаете, что мы с вами дальние родственники? Меня зовут Регер. Хегер в свое время женился на Регеровой. Фирма потом называлась «Регер и Хегер». Парфюмерия на Целетной улице. Она обанкротилась, как «Цезарь Бирото», совсем как у Бальзака.

— Мне мать об этом никогда не рассказывала.

— Передайте ей, пожалуйста, поклон от меня.

Доктор Регер проводил Яна и Йожу Шадека в комнату на втором этаже. Двуспальная кровать занимала большую ее часть.

— Мы не смогли каждого разместить в отдельном помещении. Здесь сорок семь комнат, но спален мало, извините. Вы приехали в одной машине и будете спать в одной постели. — Регер улыбнулся, незаметно поджав губы. — Рядом есть ванная. Пан президент ждет вас в пять часов к чаю в саду. В пять часов здесь ти-тайм [16] Время чая (англ.). . — И доктор Регер исчез.

— А здесь красиво. — Йожа Шадек оглядывал спальню. Через открытое окно в комнату доносилось пение птиц. Весь парк пел. — Здесь, наверное, и соловьи есть, — грустно сказал Шадек.

— Конечно, в такой местности…

Когда они спустились вниз, гости уже собрались. Доктор Регер, беззвучно шевеля губами, сосчитал их и пригласил в сад.

Они шли по-английски — не по тропинкам, а по газону. Серебряные ели бросали серые тени, шумел фонтан. Здесь было много света и воздуха.

— Охотничий замок принадлежал Фюрстенбергам. Он полностью модернизирован, — объяснял доктор Регер. — Все внутреннее оборудование новое. Остались только камины восемнадцатого века. Президент любит здесь бывать. Архитектор Плечник удовлетворил его вкус.

Они подошли к поставленным тут же, на газоне, плетёным креслам и столикам. Им навстречу шел Масарик, высокий, статный старик с аккуратной белой бородкой, с висящими усами, с умными глазами под пенсне.

Он сначала поприветствовал Карела Самека, спросив:

— Как вы доехали, доктор?

Самек представлял тех, с кем президент не был знаком: Йожу Шадека, доктора Руду, Львичека, Мрачека и под конец Яна Мартину. Президент каждому пожал руку. Курца и Говору он приветствовал по-легионерски: «Привет!»

— Присаживайтесь, — по-простому предложил Масарик и добавил как дипломат: — Без протокола.

Доктор Регер показал на кресла. Дальше всех сел Йожа Шадек. Он только молчал и слушал. Камердинеры подавали чай с лимоном и соленые палочки. Разговор долго не клеился. Поэтому сначала говорили о погоде, о холодных майских днях и о празднике святого Иоанна. Евангелисту доктору Руде не понравились березовые ветки на шахтерских домах. Он начал рассказывать миф о Яне Непомуцком. Президент помешал ложечкой чай, молча отпил и прервал разговорившегося Руду вопросом:

— Ведь вы член организации «Сокол»? Что будет на слете?

Доктор Руда стал рассказывать о предстоящем слете, о спортивном празднике в день его открытия.

— Это понятно, — сказал Масарик. — Я имел в виду политический аспект. Что готовит Гайда?

— Готовить может, но сделать — нет.

Президент поднял палец, словно желая что-то сказать, но не сказал ничего. Все морщины у его усов разгладились словно веер. Под усами мелькнули длинные старческие зубы.

— Прага не Владивосток… — сказал Курц.

— Вы были там, доктор?

— Был. — Курц рассказал о путче Гайды во Владивостоке.

— В главный штаб Гайда не годится, — сказал Масарик и насупился: — Нам не нужны политиканствующие генералы! Для Пилсудского у нас нет места. Но у Гайды есть сообщники в армии, это нам известно. За ними нужно следить. Мы вообще должны быть бдительны, все мы. И людям разъяснять, писать, — при этом он посмотрел на Яна Мартину. Это был умный, ласковый и в то же время приказывающий взгляд.

Широкими шагами по газону подошла Алиция, дочь Масарика. Остановившись, она осмотрелась и села на пустой стул.