Нафтула Халфин - Победные трубы Майванда. Историческое повествование

Вслед за гази на английские позиции ринулась вся афганская пехота. «Стрелки Джэкоба» и гренадеры встретили афганцев залпами. На какой-то миг они остановили атакующих. В этот момент на бугор выскочил уже знакомый англичанам всадник на сером коне и, прокричав что-то звонкое, увлек сарбазов навстречу свинцовой завесе. Огонь гренадеров и «стрелков Джэкоба» захлебнулся. Они в панике кинулись в тыл 66-го полка, но солдаты этого полка тоже оставили боевые позиции и начали отступать, разделившись на несколько групп. Одна из них забежала в огороженный сад и образовала каре вокруг полкового знамени, отчаянно отстреливаясь. Афганцы залегли у садовой стены и открыли огонь по оборонявшимся. От меткого выстрела на землю рухнул подполковник Гэлбрайт. Те из его подчиненных, кому удалось уцелеть — их было немного, — скрылись, бросив знамя, через пролом в стене.

Гази атаковали конную батарею, и орудийная прислуга едва успела занять оборону. Потом к пушкам наскоро прицепили передки и увезли их…

На склоне дня пыль и дым заволокли поле сражения. После захода солнца быстро стемнело. Попытки Бэрроуза и его помощников спасти положение ни к чему не привели. Началось отступление, вскоре превратившееся в беспорядочное бегство. И тут наступил черед кавалерии Аюб-хана. Совары настигали офицеров и солдат инглизи на протяжении нескольких миль, рубили редевшие кучки отстреливавшихся и отбивавшихся врагов. Им помогали крестьяне. Преследование продолжалось всю ночь и завершилось на следующее утро милях в восьми от кандагарских стен, у селения Коккаран, куда Примроуз, уже получивший сведения о майвандском побоище, выслал отряд генерала Брука, чтобы спасти остатки бригады.

Первыми в Кандагар еще 27 июля влетели на конях полковник Сент-Джон, Шер Али-хан и полковник Менваринг, сопровождаемые девятью офицерами. Они возглавляли отступление. Затем всю ночь до города добирались уцелевшие участники битвы.

Среди тех, кто спасся в тот страшный день, оказался и генерал Бэрроуз. Когда он, измотанный до предела, достиг Кандагара, его обступили штабные офицеры и корреспонденты. Бэрроуз долго смотрел на окруживших его людей ошалелым взором. Произнести он смог только одну фразу: «Это были шесть-семь часов то ли сражения, то ли несказанного ужаса». Сент-Джон категорически отказался беседовать с кем-либо из неофициальных лиц, даже со своим другом Сэндоном Лидсом, корреспондентом «Таймс».

Генерал Примроуз заперся со всеми войсками в кандагарской крепости, рассылая оттуда призывы о помощи.

…Пока гератская конница преследовала англо-индийское воинство, афганцы собирали убитых и раненых.

Аюб-хан стоял перед изрешеченным пулями телом Файз Мухаммада, вынесенным с поля боя на импровизированных носилках из джезаилей, и не скрывал слез. Корнейль остался невредимым после рискованной рекогносцировки, проведенной им с хотаком Ахмадом под огнем чуть ли не всей пехоты Бэрроуза, но затем, встретив грудью залп нескольких десятков ружей гренадеров и «стрелков Джэкоба», пал вместе с Базом бездыханным.

К телу отца приник Гафур. Мурад Алим, глаза которого тоже набухли от слез, с трудом оторвал от него мальчика.

Подошли несколько гази с какими-то свертками в руках. Среди них выделялся огромный Ахмад. Он прихрамывал, рубаха была разорвана и покрыта кровавыми пятнами. Увидев изуродованное тело Файз Мухаммада, хотак заскрипел зубами и прошептал:

— Знал бы ты, корнейль, как мы за тебя отомстили! Жаль, что ты погиб… Мы бы вместе дошли до Сулеймановых гор!

По его знаку к ногам Аюб-хана гази сложили принесенные свертки. Сардар пошевелил их концом сапога:

— Что это?

Придворные подняли их и развернули. Это были знамена инглизи. На одном из них дракон с громадным хвостом разинул пасть, на другом была изображена белая лошадь.

— Захваченные знамена… — задумчиво сказал Аюб-хан. — Это хорошо. Мы достойно похороним нашего храброго корнейля. Надо, чтобы народ навеки сохранил память о герое!

Он распорядился, чтобы тезинца похоронили на высоком холме у Майванда, завернув не только в чалму, как это положено для умерших в дороге мусульман, но и в священную зеленую ткань.

— А в ноги ему бросьте знамена инглизи. Файз Мухаммад много сделал для нашей победы, а сегодня отдал за нее жизнь! Если сын героя захочет, мы возьмем его в нашу семью, — добавил гератский властитель, глядя на Гафура. — Простимся с погибшими и подумаем, что делать дальше. Дорогу себе мы проложили — и на Кандагар и на Газни!..