Нафтула Халфин - Победные трубы Майванда. Историческое повествование

Главному начальнику Туркестанского края не хотелось говорить об охватившей его тревоге, когда стало известно о низложении эмира Мухаммада Якуб-хана. Англичане явно вели дело к расчленению Афганистана. Они могли направить в соседние области на левобережье Амударьи своих ставленников либо (что было особенно нежелательно) попытаться оккупировать эти земли. Тогда позиции России в Средней Азии оказались бы под угрозой. Так не лучше ли опередить опаснейших конкурентов и поставить во главе этих областей человека, пользовавшегося русским гостеприимством? Тем более что прямой потомок эмиров Афганистана, Абдуррахман-хан был вправе законно претендовать на власть по крайней мере на северных территориях.

— …Но если наш гость еще не утратил желания помочь своим соотечественникам, к примеру в Чар-Вилояте, что ж, мы скажем ему, как и положено в таких случаях, «Худо-и хафиз!», «Да хранит вас бог!»

Генерал-губернатор не случайно упомянул эту провинцию. Именно она примыкала к Амударье и могла служить «буфером» между Туркестаном и теми афганскими областями, где, как представлялось, прочно закрепились британцы.

Абдуррахман-хану понадобилось все его самообладание, чтобы дождаться, когда Кауфман умолкнет. Он вскочил и с налитыми кровью глазами заговорил — тихо и не очень связно — на фарси, вставляя пуштунские, узбекские и даже русские слова:

— Да-да, конечно… Томимому жаждой вода снится! Воля Аллаха проявляется в нужное время. Джаноб-и мехрабони, благосклонный господин это хорошо понимает. Но почему лишь Чар-Вилоят? Меня знают и уважают во всем Афганистане! Дайте мне денег, оружие и несколько офицеров, и я положу к подножию трона ак-подшо, да продлятся вечно дни его, не только эту область, но и Кабул, и Герат, и Кандагар, и Хазараджат…

У него перехватило дыхание.

— И даже Пешавар, — закончил сардар, вспомнив о давно захваченном англичанами афганском городе. — Я разобью инглизи, клянусь! Мой дед, великий Дост Мухаммад-хан, научил их уважать наш народ. Они забыли его уроки. Я напомню. Еще на сорок лет!..

Кауфман слушал эту взволнованную речь со смешанным чувством. Абдуррахман-хан сразу уловил высказанное ему намеком стремление ограничить территориальные рамки его деятельности. Генерал-губернатор полностью разделял недовольство афганца. Более того, еще совсем недавно, когда конфликт с Англией грозил открытым столкновением, генерал готов был сам возглавить войска, чтобы сразиться с «коварным Альбионом»; ведь Лондон лишал Россию возможности полностью пожать плоды своей победы над Османской империей. Но был еще Горчаков со своим дипломатическим ведомством!..

Светлейший князь и сменивший его на министерском посту Гире панически боялись всего, что могло испортить налаженные с превеликим трудом отношения с Англией. Из этого и следовало исходить, если отнестись благожелательно к просьбе сардара. Деньги? Можно дать. Надо лишь подумать, в какой валюте. Не в рублях, естественно… Оружие? Сомнительно: ведь оно должно выстрелить — и за пределами России. Офицеры? Безусловно нет, ни в коем случае! Да и отъезд самого Абдуррахман-хана должен выглядеть как нечто неожиданное, даже дерзкое. Он бежал, неблагодарный. Да-да, именно бежал!.. Надо уже сейчас все растолковать ему…

— Дорогой сардар, чрезвычайно жаль, что вы все же решили нас покинуть, но мы понимаем, где находится ваше сердце, преисполненное любви и преданности своей отчизне. В знак старой дружбы мы окажем вам материальное содействие. Я свяжусь с Петербургом, чтобы определить размер суммы…

На лице Абдуррахман-хана появилась улыбка.

— Что касается русских офицеров, то тут, к сожалению, я вынужден вам отказать. Незачем ехать им так далеко. Да и вам это может помешать: соотечественники знают вас как опытного военачальника, и в свите вашей немало храбрых и хорошо обученных воинов, способных повести за собой полки и батальоны.

Сардар сделал движение, будто хотел возразить, но промолчал.

— Вооружить ваше войско — а нет сомнения, что у вас под началом будут многие тысячи, — мы по понятным причинам не сможем. Однако передовому отряду, который двинется для охраны вашей особы, предоставим ружья Бердана. Как, Алексей Николаевич, найдете у себя в бригаде 25 берданок, чтобы передать их друзьям? — обратился генерал-губернатор к Куропаткину, командовавшему Туркестанской стрелковой бригадой.

— Разумеется, ваше высокопревосходительство! — склонил голову «Кеклик».