Виктор Карпенко - Атаманша Степана Разина. «Русская Жанна д’Арк»

– С делом шел я, да вот не знаю теперь, говорить ли о нем? – развел руками протопоп.

– Говори, отче! – боднул головой Петр Хребтин, бывший в застолье. – Вино нам не помеха!

Отец Мавродий оглядел бражников испытывающим взглядом и, перекрестясь, начал:

– Только что у меня был посланец от Хмыря. Говорил-де воров под Веденяпином побили, и те бежали, оставив и пушки, и зелье, и знамена.

– Слава тебе, Господи! – перекрестились сидевшие за столом лучшие градские люди. – Скоро и всех остальных воров карающая десница Господня коснется! Дай, Боже, удачи в походе супротив воров избавителю нашему – боярину Долгорукому и славным его воеводам.

Протопоп поднялся и, распростерши руки над столом, прогудел, словно сполошный колокол:

– А еще говорил он, что те сотни мужиков, кои оставлены были в бережении держать город, уведены, а на воеводском дворе одна вор-старица осталась да с ней десяток казаков охраны. Акромя них да еще четверых воротных сторожей, воров в городе нет. Само время имать старицу.

Услышав, что город оставлен повстанцами, гости повскакивали с лавок, зашумели, загалдели, разом расхрабрились, предлагая всяк свое.

– Побить воров!

– На кол старицу посадить, пущай мучается!

– Повесить колдунью!

– На костер ее!

Оставив попытки успокоить гостей, протопоп подошел к Максиму Веденяпину и тихо сказал:

– Велел Хмырь передать тебе, чтобы послал ты гонца к воеводе Ивану Лихореву да обсказал ему бы то, что в Темникове деется, и чтоб он, воевода, сюда не мешкая скакал, пока воров в городе нет.

Понимающе кивнув головой, Максим Веденяпин встал и, выйдя из-за стола, нетвердой походкой пошел в примыкающую к горнице светелку. За ним следом, не привлекая внимания, бочком проскользнул в двери Григорий Мосин. Немного погодя, вошел в светелку и Семен Хворостин.

Веденяпин, плотно закрыв дверь, зашептал:

– Ближе всех от Темникова воевода Лихорев стоит, к нему ты и поедешь, – ткнул он пальцем в грудь Григорию Мосину. – Скажешь, чтобы он поспешил город занять, а мы тут ему пособим в том. Тебе же, Семка, – обернулся он к Хворостину, – мужиков поднимать. Собери по Темникову всех, кто государю нашему верен, кто от воров отложился. Надобно вора-старицу имать.

3

Дед Пантелей недоумевал: «Как же так, кругом ворог, повстанческие отряды пошли биться со стрельцами, а Алёна все медлит, не идет к войску? Уже и последние сотни казаков ушли из города, даже охранная сотня ушла с атаманом Сидоровым, на том настояла Алёна, а она до сих пор чего-то ждет. Чего?»

Пантелей, вконец измучившись от неведения, подошел к Алёне со словами:

– Ты уж, матушка, прости меня Христа ради, может, что неумное скажу, но ответь ты мне, старому пню, почто здесь маемся, когда товарищи наши с ворогом бьются?

Алёна, улыбнувшись, ответила:

– Ты, деда, никак усомнился во мне? Думаешь, поди, что я собралась живота своего спасать, коли доселе сижу в тереме воеводском.

– Нет, матушка, – замотал головой дед Пантелей.

– Подумал, деда, подумал. Оно-то, конечно, всем жить хочется: и тебе, и мне, и ему, – кивнула она на сидевшего у окна попа Савву, – токмо я свой крест на других не возложу, сама до конца донесу, каков бы он тяжел ни был.

Помолчав, Алёна продолжала:

– А сидеть нам здесь осталось малую толику. Как только со старого Темниковского Городища подойдет три сотни казаков, так и поедем на засеку. Негоже город без присмотра оставлять, – пояснила Алёна.

– Так можно лошадей готовить? – обрадованно воскликнул дед Пантелей.

– Готовь. Я гонца в Городище давно услала, скоро и сотням здесь быть. Да вот вроде бы и они, – кивнула она на окно, через которое приглушенно доносился шум со двора. – Хотя постой! Никак выстрелы?

Алёна, поп Савва и дед Пантелей припали к окнам: на дворе четверо молодцов из охраны отбивались от наседавших на них более чем двух десятков лучших градских людей, многие из которых были пьяны и лезли на казаков без опаски, рьяно размахивая саблями и бердышами. Вглядываясь в лица нападавших, Алёна признавала знакомых купцов, приказных, детей боярских, помилованных ею при захвате Темникова.

На подмогу своим товарищам из караульной избы выскочили два казака, из воеводского терема с пищалями наперевес бросились к месту схватки еще двое. Нападавшие попятились, а некоторые, побросав оружие, бросились наутек.

– Вот тебе и на, – утирая пот со лба, озадаченно произнес Максим Веденяпин, не чаявший так скоро оказаться за воротами не солоно хлебавши. – Вот и повязали разбойных!