Александр Бармин - Руда

Зорин не знал толку в драгоценных камнях, но по величине и по густоте краски видел: редкостный камень.

— Где нашел?

— За Мостовой, по Адую-реке, у самой демидовской грани. Я было и дальше пошел, по демидовскому лесу, да ихние караульщики как выскочат… пугнули меня здорово.

Рудоискатель совсем успокоился, даже заулыбался — теперь-то допустит. Зорин между тем злился. Камень подлинно был хорош, а парень недогадлив. Интересу не предвиделось.

— Чего ж ты лез на демидовскую землю?.. — И срыву перенес злость на башкирца. — А ты чего расселся? Встань! Ты где, в орде своей, что ли?

Башкирец снизу посмотрел на надменную секретарскую губу и вдруг рассмеялся.

— Э, твой булно болсой синовника, надо вставал. — Он легко встал, взмахнув просаленными полами бешмета, и оказался на голову выше секретаря. — Булно болсой, булно болсой, — повторял он, глядя на секретаря уже сверху вниз. — Сапку снимал?

И взялся рукой за малахай.

— Деж-журного канцел-ляриста! — визгнул в ярости Зорин.

Дверь открылась, и вошел не дежурный канцелярист, а выездной лакей главного командира. Лакей подошел к Зорину.

— Приказано вам доложить… — начал он, но секретарь перебил его:

— Ты что, Алексей, ко мне? А его превосходительство?

— Приказано…

— Иди сюда. — Зорин провел лакея в кабинет и плотно закрыл за собой дверь.

Когда секретарь снова показался в ожидальне, вид его был еще надменнее, чем раньше:

— Его превосходительство учинился болен и в присутствии не будет. У кого какая нужда, сказывайте мне, я иду к его превосходительству.

Это сказано было, собственно, для раскольника. Но первым тронулся к секретарю рудоискатель:

— Передайте, ино, Василию Никитичу мои камни. Нашел, скажите, рудоискатель Егор Сунгуров. Он, поди, помнит. Вот пять камней.

— Ну, ну, — сказал Зорин, с удовольствием упрятывая камни в карман. — На Мостовке найдены. Скажу, скажу.

— Не Мостовка, ваше благородие. Мостовка подальше будет, на демидовской земле. У Мостовой деревни нашел.

— Ага, Мостовая. Что ж, купец, — повернулся Зорин к раскольнику, — дело такое. Понаведайся через неделю. Бог даст, оздоровеет Василий Никитич. А то ко мне приходи — хоть завтра. Побеседуем.

Старик развел руками:

— Мы подождем лучше.

— Как хочешь, — сухо сказал Зорин и, косясь на башкирца в углу, вышел из ожидальни.

За ним пошел и рудоискатель, который успел похудеть и осунуться от пережитой неудачи.

Невидимые осины одни шелестят в безветрии. Тихо. Лесная черная ночь. До рассвета далеко, — еще нет росы на траве. В этот час только волк да охотник могут быть на ногах.

Рослый волк пробирался осинником к арамильской поскотине. Добыть телушку или барана было необходимо: волчица вечно голодна, кормит семерых волчат, от гнезда никуда не отлучается. Мелочью — мышами да зайчатами — ее не насытишь. А пока она не сыта, самому есть запрещают законы звериной семьи. Волк знает, что стадо в поскотине охраняется пастухами и собаками. Но там есть такие пахучие телушки!.. Стоит рискнуть шкурой.

Волк прополз вдоль изгороди до знакомого лаза и распластался в траве, просунув голову под жерди. Лес в поскотине точно такой же, как и везде, только пропитан запахами домашнего скота. Вдаль ничего не видно, — только по слуху мог разобраться волк в положении стада. И он прилежно и долго ловил ушами неясные, отрывочные звуки. Храп человека слышнее всего: он несется с большой поляны вместе с запахом остывающего костра. Можно разобрать вздохи объевшихся коров, переступь и похрупывание лошадей. Собак не слышно, но они тут — их запах, противнее которого на свете лишь запах пороха, заставил подняться шерсть на загривке волка. Нападать надо внезапно, иначе коровы успеют стать в круг, рогами вперед, телят упрячут в середину. Одному тогда никак не справиться, да и собаки могут порвать шкуру.

Волк слушал ночные звуки до тех пор, пока не представил себе ясно, как глазами увидел, лёжку стада. На минуту повернул уши назад — проверить, не случилось ли чего на его обратном пути: потом-то, с погоней за плечами, некогда будет разбирать. И пополз к ближнему коровьему стаду. Он перестал бояться, заставил себя забыть о собаках, — ничто не должно мешать прыжку. Зверь уже знал, сколько дыханий осталось ему до прыжка…

Далеко очень мирно пропел петух. Такой голос в ночи только успокаивает, крепче склеивает глаза. Но в стаде сразу после пения петуха началась беспричинная дикая тревога. Бывает такая тревога из-за пустяка: сорвалась у пса сонная морда с лап на землю, — и он брехнул от неожиданности или жеребенок навалился на колючий сук и больно лягнул соседа… Кто узнает пот о м?