Василий Ян - Александр Македонский. Огни на курганах

Никомандр смущенно бросился навстречу Александру. Тот позволил поцеловать себя в щеку и сам сделал движение губами, точно целовал бывшего учителя.

Старый толстый евнух в пестрой одежде поставил на лиловом ковре белый складной стул. Александр сел, расставив ноги в шнурованных красных сапогах; голые колени были сильно загорелыми.

Не обращая внимания на остальных, Александр обратился к Никомандру:

– Находишь ли ты, что твой ученик хорошо дрался? Слышал ли ты, сидя в своем домике под каштанами, о походах непобедимого Александра?

Никомандр смущенно засмеялся, рука по привычке дернулась, чтобы потрепать ученика по плечу, но он ее удержал.

– Как же не слышал! Теперь в Пелле только и говорят о том, как сражается наш молодой базилевс: не хуже быстроногого славного Ахиллеса.

Один из присутствующих воскликнул:

– Не только как Ахиллес – базилевс далеко превзошел своего предка! Базилевса можно сравнить только с непобедимым божественным Гераклом.

Другой голос перебил:

– Что такое подвиги Геракла! Он много ходил по свету, но особой пользы отечеству не принес. А наш базилевс присоединил целые государства варваров и заставил их почитать эллинских богов.

Александр вскочил и порывисто прошелся по комнате:

– Верно! Я хочу проникнуть еще дальше, чем ходил Геракл! Я проведу свои войска до конца Вселенной, где неведомые пустыни заселены необычайными дикарями, где море омывает последний берег земли и где никто уже не осмелится встать на моем пути.

– Ты победишь, ты всюду пройдешь! – воскликнули голоса.

– А что говорят в Афинах? Был ли ты в этом болтливом, тщеславном городе?

– По пути наш корабль заходил в Пирей, [21] Пирей – гавань Афин. – сказал Никомандр, – и я посетил Афины. В этот день там распространился слух, что будто бы ты умер в далекой Персии. Все ораторы закудахтали, как встревоженные куры, и народ побежал на агору. [22] Агора – площадь в Афинах, где происходили народные собрания. Там болтуны стали произносить хвастливые речи, требуя немедленно объявить войну Македонии. Только один Фокион [23] Фокион – афинский оратор. успокоил шумевшую толпу, сказав: «Зачем торопиться с объявлением войны? Подождем. Если Александр мертв, то он будет мертв и завтра и в следующие дни. Сперва нужно проверить такой слух, а затем уже объявлять войну».

– Александр жив и будет жить всегда! – раздались голоса.

– О, я еще покажу мою волю этому коварному и болтливому городу! Хотя нас разделяют от Эллады пятьсот парасангов, [24] Парасанг – мера длины, немного больше пяти километров. придет время, я заставлю тщеславных афинян почувствовать весь ужас моего гнева.

Никомандр достал из складок гиматия кожаную трубку с висевшими на шнурках печатями и почтительно поднял ее перед собой:

– Письмо от царицы эпирской Олимпиады!

Александр схватил свиток. Мрачная тень пробежала по его красивому лицу. Изогнутые брови сдвинулись.

– Слава и благополучие царице Эпира! – сказал он задумчиво. – Ты мне расскажешь сегодня попозже все, что происходит дома, Гефестион, сохрани это письмо.

Товарищ детства Александра Гефестион, несколько выше его ростом, с красивым спокойным лицом, взял кожаную трубку двумя руками, как драгоценность, прикоснулся к ней губами и отступил назад. Отвернувшись от Никомандра, базилевс быстро подошел к карфагенскому послу и, глядя в упор, сказал:

– Ты приехал по своей воле или тебя отправило твое государство?

Карфагенянин развел руками:

– Если я буду иметь успех в моих переговорах, то, значит, я послан от моих граждан. Если же нет – то я приехал сам от себя.

Базилевс усмехнулся, на мгновение задумался, прищурил левый глаз и спросил:

– Как лучше мне с войском достигнуть Карфагена: на кораблях или сушей, по берегу Ливии?

Черные глаза финикиянина на мгновение метнулись вверх, скользнули по Александру. Затем он ответил, почтительно склоняясь:

– Это зависит от того, на каком пути, морском или сухопутном, боги захотят сохранить тебя невредимым.

Базилевс рассмеялся и обратился к своим товарищам:

– Финикияне всегда были лукавы и в словах и в делах. Но с ним будет весело поговорить за обедом. Гефестион, позаботься, чтобы сын Анат [25] Финикияне называли себя «бени Анат» – «сыны Анат». Финикиянин – слово греческое, означает: человек с востока. возлежал сегодня вечером рядом со мной.

Базилевс резко отвернулся и равнодушно подошел к афинянам; лицо его было холодно и непроницаемо.