Виктор Поротников - Утонуть в крови - вся трилогия о Батыевом нашествии

— Полки наши дрались храбро, особенно там, где стоял Изяслав Владимирович, — понурившись, промолвил Симеон Владимирович. — Токмо недолго рать наша теснила мунгалов. Обошли нехристи наше войско сначала с правого крыла, потом с левого. Первыми ропейские ратники спину показали, за ними следом обратились в бегство рыльская и новгород-северская дружины. А когда пал стяг путивльского полка, тогда уж все наше воинство в бега ударилось…

— Что сталось с Изяславом Владимировичем? — спросила Евдокия.

— Убили его мунгалы, — с тяжелым вздохом ответил Симеон Владимирович. — Я сам видел, как он с коня наземь свалился.

— Кто еще из князей погиб? — поинтересовалась Феодосия Игоревна.

— Новгород-северский князь Владимир Давыдович тоже голову сложил и оба его брата иже с ним, — сказал Симеон Владимирович. — Я сам чудом от смерти ушел. Татары гнались за мной, как голодные волки.

— Что же теперь будет? — растерянно произнесла Феодосия Игоревна, переводя вопрошающий взгляд с Симеона Владимировича на княгиню Евдокию.

— То и будет, что нехристи уже завтра к Брянску подступят, — ответила Евдокия, мрачно сдвинув свои темные брови. Она решительно взяла княгиню Феодосию за руку: — Вот что, подруга, собирайся и поезжай в Чернигов! Спасай свою головушку, а заодно поторопи тамошнего князя и бояр его, чтобы они поскорее полки собирали! Коль подойдут мунгалы к Чернигову, тогда уже будет поздно рать собирать.

— Неужели ты думаешь, что татары и до Чернигова доберутся?! — воскликнула Феодосия Игоревна, не желая верить в это.

— Ты сама видишь, что ныне творится! Никто из наших князей не в силах остановить мунгалов! — Евдокия небрежно кивнула на своего подавленного супруга. — Храбрые князья погибают в сечах, трусливые разбегаются.

— Ладно, пойду собираться в путь, — сказала Феодосия Игоревна, обняв Евдокию. — Я и так изрядно задержалась у вас в Брянске.

— На то была злая воля Изяслава Владимировича, — негромко обронила княгиня Евдокия, на миг прижавшись к Феодосии Игоревне, к которой она успела привязаться. — Теперь же, подруга, ты — вольная птица.

Обширное зеленое поле у реки Болвы было густо усеяно телами павших воинов, русичей и татар. Сражение только-только закончилось. Татары пересчитывали пленников, связывая их веревками, добивали тяжелораненых русских ратников. Захваченные в битве русские стяги лежали на сырой после дождя траве. Рядом со стягами рядком были уложены павшие в сече князья.

Ханы Бури и Кадан в кольчугах и шлемах, с саблями у пояса, осмотрев поверженные знамена русичей, задержались возле убитых князей Ольговичей. Им захотелось узнать имена сраженных Ольговичей, поэтому ханские нукеры привезли из татарского стана раненого Анфима Святославича, который хоть и был еще слаб, но уже мог держаться на ногах.

— Как зовут этих князей? — Кадан указал плетью на пять бездыханных тел в богатой одежде и добротных доспехах. Он взглянул на Анфима Святославича: — Ты знаешь их?

Узкоглазый толмач перевел сказанное ханом с монгольского на русский.

Анфим Святославич хмуро покивал. Конечно, он хорошо знает этих князей, павших от татарских сабель. В прошлом ему доводилось враждовать со всеми из них.

— Это путивльский князь Изяслав Владимирович, — промолвил Анфим Святославич, кивнув на мертвого исполина, иссеченного саблями так, словно он в одиночку бился с полусотней врагов.

«В битве на Калке, брат, тебе удалось пробиться сквозь полки татарские и спастись, а ныне не дал тебе Господь везенья в сече, — подумал Анфим Святославич, без тени злорадства взирая на бездыханного путивльского князя. — Не пришел ты на подмогу к вщижанам из-за вражды ко мне. И вот ту же самую чашу ты выпил, что и мой брат Роман Старый!»

— Это кто? — хан Бури указал рукой на мертвого витязя в красном плаще.

— Это Владимир Давыдович, князь из Новгорода-Северского, — ответил Анфим Святославич. И тут же добавил, указав на два других мертвых тела: — А это его родные братья Федор и Константин Давыдовичи.

Пятого из убитых князей Анфим Святославич опознал с трудом, поскольку голова убитого была разрублена надвое. Им оказался трубчевский князь Святослав Всеволодович, по прозвищу Мытарь.

«Немало козней тобой было совершено, брат, немало княжеских столов ты поменял, добиваясь богатства и славы, — мысленно обратился к бездыханному Святославу Мытарю Анфим Святославич. — Так вот где завершился твой жизненный путь, сложил ты голову в бесславной сече с мунгалами!»