Виктор Поротников - Утонуть в крови - вся трилогия о Батыевом нашествии

Отбросив на спину свои длинные черные косы, Тулусун властно объявила:

— Сейчас будем играть в боа, Мосха. Играть будем на желания, идет?

— Хорошо, моя повелительница. — Моисей поклонился юной ханше.

Разложив палочки на ковре и усевшись напротив друг друга, Тулусун и Моисей начали игру.

Внезапно в юрту заглянул Хоилдар, смотритель за ханским обозом.

— Чего тебе? — недовольно обернулась к нему Тулусун.

— О луноликая, ты хотела посмотреть, как батыры твоего мужа обратят в бегство дерзких урусов, — сказал Хоилдар. — Сражение уже началось.

— Я занята сейчас, посмотрю на это зрелище в другой раз, — промолвила Тулусун, жестом руки повелев Хоилдару удалиться.

— Может, прислать сюда твоих рабынь, госпожа? — проговорил Хоилдар, явно не спеша уходить. — Они приготовят для тебя сладкий напиток из сушеных персиков.

— Пусть рабыни ожидают меня в моей юрте, — с едва заметным раздражением отрезала Тулусун. — Дай им какую-нибудь работу, Хоилдар. Ступай!

Хоилдар исчез за дверным пологом юрты.

Моисей давно уже не играл в боа и утратил былую сноровку, поэтому Тулусун-хатун без особого труда обыграла его.

— А теперь, Мосха, ты должен насадить меня на свой кожаный рожок, который у тебя в штанах, — с бесстыдной улыбкой проговорила Тулусун, потянув Моисея к ложу за шелковой китайской ширмой. — Таково мое желание как победительницы!

Моисей не на шутку испугался.

— Это невозможно, госпожа, — залепетал он, упираясь. — Сюда в любой момент может кто-нибудь зайти, кто-то из слуг или тот же Хоилдар. Это не делается днем, госпожа. Лучше дождемся вечерней поры и…

— Не хочу я ждать! — дрожа от страстного нетерпения, капризно воскликнула Тулусун. — Ну же, Мосха, оседлай меня, как ты это умеешь! За ширмой нас никто не увидит. Иль я не желанна тебе?

Раскосые очи юной ханши подозрительно сузились.

И Моисей решился.

Оказавшись за ширмой, Тулусун проворно разделась догола и упала на постель, широко раздвинув ноги. Моисей возлег на нее сверху, сняв сапоги и штаны. Отдаваясь Моисею, Тулусун стонала и вскрикивала от переполняющего ее наслаждения. Моисей вдавливал нагое покорное тело Тулусун в мягкий войлок, блаженствуя от того, что жена хана Кюлькана так увлечена им, что утратила всякую осторожность. Он смотрел на скуластое лицо Тулусун, полыхающее румянцем, на ее приоткрытые пересохшие уста, из которых вырывались негромкие стоны, на сомкнутые густые ресницы, на изогнутые черные брови, невольно сравнивая эту неутомимую маленькую монголку со своей сестрой Саломеей в минуты соития с нею. И сравнение это было не в пользу Тулусун.

Сладостное уединение двух любовников было нарушено самым неожиданным образом.

В юрту вбежал Хоилдар с перекошенным от страха лицом.

— Несчастье, госпожа! — прокричал он. — Урусы опрокинули наших батыров! Скоро урусы будут здесь, надо спасаться!

Заглянув за ширму, Хоилдар остолбенел с открытым ртом.

Побледневший Моисей стремительно отпрянул от обнаженной Тулусун и трясущимися руками принялся натягивать на себя штаны.

— Убирайся прочь, негодяй! — взвизгнула Тулусун, швырнув подушку прямо в лицо Хоилдару. — Вон отсюда! Скотина! Ослиный помет!..

Хоилдар попятился к выходу, растерянно бормоча:

— Не гневайся, госпожа. Я буду нем, как камень… Никто ничего не узнает… Только умоляю, одевайся поскорее! Я уже привел коней для тебя и Мосхи.

Одевшись сам, Моисей помог одеться Тулусун, которая продолжала ругаться сквозь зубы, негодуя на Хоилдара, прервавшего ее наслаждение на самом его пике.

— Не трясись, Мосха! — Тулусун потрепала Моисея по щеке. — Я не дам тебя в обиду. Я пригрожу Хоилдару, и он будет помалкивать!

Слова Тулусун не принесли успокоения Моисею, на душе которого было так скверно, как никогда еще не бывало.

Второй день битвы под Коломной показал татарским военачальникам все преимущества сомкнутого плотного строя пеших русских ратников. Первыми не выдержали таранного удара русской пешей рати батыры хана Тангута, находившиеся в центре боевого строя монголов. Затем поколебались и начали беспорядочное отступление конники хана Бури после мощной атаки конных полков Еремея Глебовича и Романа Ингваревича. Таким образом, центр и правое крыло татарского войска были обращены в бегство русичами в самом начале сражения.

Всадники хана Кюлькана, сколько могли, сдерживали натиск суздальцев на левом фланге и начали отходить к своему стану лишь ввиду угрозы полного окружения.