Виктор Поротников - Утонуть в крови - вся трилогия о Батыевом нашествии

После пиршества, во время которого была зверски убита ханом Берке княгиня Евлампия и безжалостно изнасилована захмелевшими ханами княгиня Зиновия, Пребрана находилась в таком душевном потрясении, что совершенно не придавала значения всему происходящему с нею после этого ужасного застолья. Пребрану ощупывали и разглядывали какие-то знатные монголы в забрызганных кровью панцирях и сапогах, которые шли один за другим в княжеский терем, чтобы отдохнуть после всех жестокостей, совершенных ими на улицах захваченной Рязани.

Какой-то татарский военачальник, молодой и статный, с сабельным шрамом на лбу, с черными блестящими волосами, заплетенными в две косички, свисающие у него с висков, пожелал совокупиться с Пребраной. Татарские слуги привели Пребрану в небольшую светлицу и уложили ее на постель. Пришедший туда же молодой военачальник со шрамом сначала довольно долго смывал с себя пот и кровь, раздевшись донага. Потом он жадно ел какие-то кушанья, которые подносил ему на подносе желтолицый узкоглазый толстяк, беспрестанно кланяясь и угодливо улыбаясь.

Насытившись, военачальник возлег на ложе рядом с Пребраной. От него исходил довольно сильный запах полыни и пропитанных потом кожаных доспехов, его смуглое мускулистое тело было покрыто множеством шрамов, эти розовые и белые зажившие рубцы, большие и маленькие, виднелись у военачальника на груди, на руках и ногах, имелся рубец даже в паху. Этому молодому воину на вид было не более двадцати пяти лет, и, судя по обилию шрамов на его теле, становилось понятным, что он с самой ранней юности только и делал, что воевал.

Пребрана пребывала как в полусне, с безвольным безразличием позволяя узкоглазому скуластому крепышу ласкать и целовать себя. Она без стона приняла в себя детородный жезл монгола, лишивший ее девственности и причинивший ей боль. Этот навалившийся на нее сверху степняк со свисающими ей на лицо черными косами не вызывал у Пребраны ничего, кроме отвращения. Она закрыла очи, чтобы не видеть этих раскосых пронзительных глаз, зловещая чернота которых была сродни той темной безжалостной массе кочевников, заполонивших поверженную Рязань.

Картины сцен насилия ханов над юной княгиней Зиновией и ужасной смерти княгини Евлампии столь сильно отпечатались в мозгу Пребраны, что вызванные этим переживания довели ее до тошноты. Пребрана едва не захлебнулась хлынувшей из нее рвотой в тот самый момент, когда обладающий ею молодой темник почти дошел до пика наслаждения. Пропахший степными травами монгол с недовольным взгласом отпрянул от Пребраны, излив струю своего семени ей на живот и бедра. На его зов прибежал желтолицый толстяк, который грубо схватил Пребрану за косу и уволок ее, давящуюся кашлем, в соседнее помещение.

Там двое татарских слуг уже приводили в чувство зашедшуюся в истерике рыжеволосую Людмилу, которую грубо изнасиловал другой татарский темник. Наконец, видя, что одна из девушек бьется в неудержимых рыданиях, а другую мутит так, что ее шатает из стороны в сторону, слуги и желтолицый толстяк оставили их в покое.

Пребрана и Людмила, кое-как успокоившись, провели ночь в этом довольно холодном покое, устроившись вдвоем на какой-то жесткой лежанке и укрывшись старой облезлой шубой с оторванными рукавами.

Утром девушек разбудил все тот же желтолицый толстяк, который принес им пару рваных платьев и две пары стоптанных башмаков. Похожие на нищих оборванок, Людмила и Пребрана оказались на теремном дворе, где происходил дележ русских невольников татарскими ханами и нойонами. То, что они стали рабынями самого Бату-хана, Людмила и Пребрана узнали, лишь оказавшись в татарском стане на другом берегу Оки.

Вскоре обеих подруг по несчастью вместе с иудейкой Саломеей Батый подарил хану Кюлькану. Это случилось во время пиршества в Батыевом шатре, когда Батыю и его знатным гостям прислуживало около двадцати обнаженных юных русских невольниц.

И вот волею судьбы Людмилой и Пребраной завладел шаман Судуй, пользующийся большим почетом и уважением среди монголов. Все прочие шаманы в татарском войске беспрекословно подчинялись Судую, который единственный имел доступ к Бату-хану в любое время дня и ночи.

Судую было около семидесяти лет. Это был сухой, как щепка, старик, с жидкой седой бородкой и редкими усами. Его узкие глаза под низкими бровями были еле заметны на темном обветренном лице, изборожденном глубокими морщинами. Несмотря на преклонный возраст, Судуй был очень подвижен и неутомим в делах. При этом он мало ел и совсем не пил хмельное питье татар — кумыс и арзу.