Дмитрий Дмитриев - Золотой век

— Вот оно что… женился… как же это?.. Ведь он был твоим женихом… Каков молодчик, а?

Это известие ошеломило старого князя и взволновало его.

— Не вините его, папа…

— Я… я не виню… все же его поступок относительно тебя, Наташа…

— Папа, а вы забыли про свой поступок с Сергеем Дмитриевичем?..

— Наташа, ты меня упрекаешь?

— Простите, папа… эти слова как-то невольно сорвались у меня с языка.

— Ты права, мой поступок с Серебряковым бесчестен… я сознаю это… но мне жаль тебя, моя бедная… жаль твоего сердечка, которое так безжалостно разбито любимым тобою человеком. А, впрочем, я сам более виноват, чем Серебряков. Твое счастие разбито, Наташа, и разбил его я… да, да… никто, а я всему виной, один я…

— Папа… папочка!

— Да, да, я… Не оправдывай меня, милая, дорогая дочь… Повторяю: виновник твоего несчастья один я.

— Папа… что вы говорите?

— Правда, Наташа… раскаиваюсь я, но мое раскаяние слишком поздно. Моя гордость и тщеславие разбили два счастья: твое и Серебрякова. Наташа, милая моя дочь, простишь ли ты старика отца… — дрогнул голос у князя Платона Алексеевича, и на глазах у него выступили слезы.

— Папа, милый папа.

Княжна осыпала поцелуями лицо и руки старика отца.

Теперь княжна Наталья Платоновна повела совершенно замкнутую жизнь и выезжала только со старой теткой в церковь.

По целым дням сидела она в своей комнате за книгами духовного содержания.

Она ездила в монастыри и подолгу беседовала со старцем иноком, известным святостью своей жизни.

Княжна, несмотря на свои еще молодые годы, стала одеваться просто.

Теперь любимый цвет ее платьев стал черный.

Только в большие праздники черный цвет заменяла она белым.

Ни для кого не было тайной, что княжна готовится к монастырской жизни.

Только горячая любовь к отцу останавливала княжну Наталью от этого шага; ей жаль было оставить одного старого отца, который так ее любил.

Как-то раз о своем щелании идти в монастырь она сказала отцу.

Старый князь сильно взволновался, изменился в лице и дрожащим голосом сказал:

— Подожди, Наташа, похорони меня, а потом делай, как знаешь… Монастырь от тебя, милая, не уйдет… Ждать тебе придется недолго, я чувствую, что скоро уйру… А при жизни не покидай меня, не оставляй беспомощного старика.

— Папа, вы приказываете, мой долг повиноваться…

— Не приказываю, а прошу, умоляю… не оставляй меня одного, милая дочка.

— Папа, я… я всегда с вами, всегда; я вас не оставлю, папочка!

— Так я и знал, так и знал, что ты меня не покинешь… Я стар, сестра тоже стара… Хоть и не весело тебе с нами, стариками, возиться, на закате дней моих не лишай меня радости, счастья. Ведь в тебе одной, Наташа, и радость моя, и счастье мое.

— Я всегда останусь с вами, папа, всегда…

— Вот и спасибо!.. Порадовала, спасибо…

После этого разговора княжна Наталья Платоновна не стала больше говорить о своем поступлении в монастырь; она твердо решила не расставаться со старым отцом.

С ранней весны до поздней осени старый князь Полянский с княжнами — дочерью и сестрой — жил в своей огромной саратовской вотчине.

Приезд княжны Натальи Платоновны в усадьбу приносил большую радость крестьянскому люду; живя в усадьбе, княжна посвящала себя делам благотворения: по ее мысли и желанию в усадьбе построена была большая больница и богадельня для престарелых крестьян, а также школа для крестьянских детей, где учила ребятишек сама княжна.

Старый князь хвалил дочь за ее доброе, отзывчивое сердце и нисколько ей не препятствовал облегчать суровую мужицкую жизнь.

А мужики и бабы называли княжну Наталью Платоновну своей «матушкой сердобольной», «княжной-благодетель-ницей»; превозносили до небес ее «ангельский нрав» и «доброту непомерную».

Красавица Татьяна со своим мужем-богатырем, Михайлой Трубой, все еще продолжала находиться на службе в княжеском доме.

Княжна очень любила веселую хохотунью Татьяну; она умела в минуту тоски и грусти развеселить княжну Наталью Платоновну, рассеять ее грусть, прогнать тоску.

Князь Полянский со своей семьей как в Москве, так и в деревне вел совершенно замкнутую жизнь: ни к себе гостей не принимал, ни сам в гости никуда не выезжал, хоть соседи и искали знакомства с ним.

Старый князь был за последнее время особенно внимателен и нежен к своей дочери, ни в чем ей не отказывал и делал все, чего она хотела.

Княжна Ирина Алексеевна сгорбилась и еще более постарела, походила на дряхлую старуху, хоть лет ей было и не особенно много; она так похудела и осунулась.