Деннис Лихэйн - Настанет день

Первое, чем Лютеру следовало заняться в доме на Шомат-авеню, это сделать так, чтоб непогода этому строению была нипочем. Получалось, начинать надо с крыши. Сущая шиферная красавица сильно пострадала от ударов судьбы и отсутствия заботы.

Как-то раз, в погожее холодное утречко, Лютер работал на коньке, в воздухе пахло заводским дымом, а небо было ясное и синее-синее. Он собрал обломки шифера, которые пожарники в свое время скинули в желоба баграми, и добавил их к тем, которые подобрал с пола. Ободрал с крыши прогнившую или обгоревшую деревянную обшивку, заменил ее новой, дубовой, и покрыл ее спасенными кусками шифера, а когда те кончились, стал брать шифер, который миссис Жидро как-то исхитрилась добыть у одной кливлендской фирмы. Он начал в субботу, на рассвете, а закончил в воскресенье, уже перед самым вечером. Сидя на крыше, весь скользкий от пота, в такую-то холодину, он вытер лоб и глянул вверх, в чистое небо. Потом стал смотреть на город, который раскинулся вокруг. В воздухе пахло близкими сумерками, хотя никаких зримых признаков их наступления его глаз не улавливал. И надо сказать, мало было запахов, которые бы он вдыхал с б о льшим удовольствием.

В будни у Лютера складывалось такое расписание, что к тому времени, как семья усаживалась обедать, он, накрыв на стол и успев помочь Норе с готовкой, уже уходил. Но воскресные обеды считались главным событием всего дня. Чем-то они Лютеру порой напоминали трапезы у тети Марты и дяди Джеймса. Он подметил, что утренние походы в церковь и праздничность обстановки пробуждали и в белых и в неграх потребность проповедовать.

Иногда, подавая напитки в капитанском кабинете, он чувствовал, что хозяйские гости словно читают наставления ему . Он ловил взгляды, которые бросал на него один из капитановых коллег, разглагольствуя о научно доказанном интеллектуальном неравенстве рас или еще какой-то хрени, обсуждать которую хватает времени только у отъявленных лентяев.

Меньше всех говорил, но больше всех сверкал глазами как раз тот, о ком в своем письме предупреждал Эйвери Уоллис: лейтенант Эдди Маккенна, правая рука капитана. Толстый, то и дело сопящий, а улыбка — что ясное солнышко, эдакий громогласный живчик, из тех, которым, как считал Лютер, доверять нельзя. Такие всегда поглубже прячут неулыбчивую часть себя, и прячут так глубоко, что она делается все голодней, как медведь в спячке, а потом вылезает из берлоги, и уж тогда держись.

Из всех, кто собирался по воскресеньям у капитана в кабинете — а состав их всякую неделю менялся, — больше всего обращал внимание на Лютера как раз Маккенна. Поначалу могло показаться, что этот самый Маккенна к нему относится вполне по-доброму. Всегда благодарит, когда Лютер подносит ему питье или наполняет опустевшую рюмку, в то время как остальные принимают его услуги как должное и вообще редко показывают, что его замечают. Войдя в кабинет, Маккенна обычно расспрашивал Лютера о здоровье, о том, как он провел неделю, как приспосабливается к холодной погоде. «Если тебе понадобится еще одно пальто, сынок, так ты сразу дай нам знать. У нас всегда есть ненужные запасные шинели в участке. Хоть и не могу обещать, что они так уж благоухают». И хлопал по спине.

Похоже, он считал, что Лютер с Юга, и Лютеру не хотелось разрушать это его впечатление, пока однажды тема не всплыла на одном воскресном обеде.

— Кентукки? — спросил Маккенна.

Сначала Лютер не понял, что обращаются к нему. Он стоял у буфета, насыпая кусочки сахара в вазочку.

— По-моему, город Луисвилл. Я угадал? — Маккенна посмотрел прямо на него, отправляя в рот кусок свиной отбивной.

— Вы про то, где я вырос, сэр?

Глаза у Маккенны блеснули.

— Да, я об этом и спрашиваю, сынок.

Капитан глотнул вина:

— Наш лейтенант гордится своим знанием акцентов.

— Только вот от своего все никак не избавится, а? — заметил Дэнни.

Коннор и Джо расхохотались. Маккенна погрозил Дэнни вилкой:

— Он у нас с пеленок большой умник. — Повернул голову: — Так откуда ты, Лютер?

Не успел Лютер открыть рот, как капитан Коглин предостерегающе поднял ладонь:

— Пусть он сам догадается, мистер Лоуренс.

— Я уже догадался, Том.

— Но неправильно.

— А-а. — Эдди Маккенна промокнул губы салфеткой. — Значит, не Луисвилл?

Лютер покачал головой:

— Нет, сэр.

— Лексингтон?

Он снова покачал головой, на него теперь смотрела вся семья, он это чувствовал.