Сергей Бородин - Дмитрий Донской

Он осветил печь изнутри, урчал там и веником гнал из себя озноб, усталь, ужас, временами восклицая:

— Господи, как хорошо-то!

— Ой и хорошо!

— Ой, батюшки, как тут тепло-то!

Наконец, раскрасневшийся, потный, полез назад.

Пришло время сна. Андрейша уже спал на скамье, Топтыгу прогнали спать в сени, Кирилл лег на коник, а Тимоша запросился на печь.

Уже лежа на печи под овчинным тулупом, он заговорил:

— А нехорошо так жить, Кирилл, как ты.

— Чем?

— Бобылем-то? Бобылю надо в семейную избу на постой идти.

— Зачем?

— Домового у вас слыхать?

— Не слышно.

— Домовой не любит, когда так вот, без баб, бобыли живут. В таком доме не жди добра.

— А ты женат?

— А как жа? Стал бы один в избе ночевать! Я домового уважаю. Я кажную пятницу от своей бабы отдельно сплю. Пущай, его дело.

— А баба что говорит?

— Не сознается.

— А ты?

— Бил ее. Бил, каюсь. Не сознается. Не приходит, говорит. А как может не прийти, ежели баба одна лежит?

— А может, у тебя домового нет.

— Что ж, моя изба хуже других, что ль?

— А может, твои домовой в Орду сбежал?

— А он нешь татарин? В Орде небось свои есть.

— Ну ладно, спи.

— А я сразу приметил, зачем ты мальчишку в дом взял.

— Ну?

— Домового отводишь. Только, скажу тебе, из них не всякий на это идет.

— Спи, дурак. А то в сени сгоню.

— Не, с печи ты меня уж не сволокешь!

Временами они прислушивались, как гудит метель; скулили волки.

Тимоша заснул, а Кирилл долго еще думал о себе: «Бобыль, бобыль, бобыль…»

Ему снился маленький, бородатый, шустрый старик, который сидел на печи и стучал о чело лапотками:

— Чего ж твоя баба дров не несет? Мне, поди, холодно.

— Домовым завсегда тепло!

— А ты послухай, как дует!

А и впрямь дуло от окна. Кирилл отодвинулся к стене, и больше ничего не снилось.

Утром Тимоша рассказывал, как он уходил из Коломны; спасло его, что в Коломну много людей из Рязани сбежалось. В многолюдии потерялся.

— А тут найдут. Одним махом накроют!

— Ну так в лес уходи.

— Да, если б дорогу знать!

Кирилл всмотрелся в Тимошу. Видать, не притворяется. Страх совсем сбил человека с толку.

— Я б сказал, да надежен ли?

— Я тя предавал, что ль? Меня Гриша об тебе пытал, а я к тебе побег: уходи, говорю! Так?

— Тогда я дорогу тебе открою. Только не сбейся, смотри. В эту пору собьешься — сгинешь.

И в тот же день Тимоша повел ленивого и сонного Топтыгу по дороге на Перевитск, в шалаш к Лешему.

Так наступила зима.

Кирилл пошел к Олегу. Февральский снег слепил глаза, налипал на выпушку полушубка. Пахло морозцем, и радостно было дышать.

Он обогнал обоз, медленно поднимавшийся в город. Дымившие от натуги лошади терпеливо шагали по ступенькам, выбитым копытами по горе. Ноги у лошадей стали лохматы, а бока обросли длинной шерстью: зима!

В глубоких санях везли плоские желтоватые камни.

Один из мужиков, запрокинув шапку над красным взмокшим лицом, радостно обернулся к Кириллу:

— Вот, батюшка, везем.

— Камень, что ль?

— Везем, везем! Крепкая Рязань у нас будет.

— Доброе дело.

— Да вот потеплело не ко времени. И нонче-то уж тяжело везти, а так день-другой постоит — не вывезешь.

— Может, бог даст, захолодает.

— Дал бы бог: дело нужное.

На горе, в городе, уже разгружался другой обоз. Укрывшись в глубокий тулуп приказчик кричал:

— Ровняй, кобель! Как кладешь, анафема?

Мужики старались, сбивая до крови руки об острые углы камней.

Завидя Кирилла, приказчик смолк и низко поклонился: знали, что мастер идет, великого князя зодчий.

Олег жил в небольшом бревенчатом тереме. В низкой комнате темнели ордынские ковры по стенам, будто княжеских богатств ни меч, ни пламень истребить не может. Олег сидел с Бернабой, когда впустили Кирилла. Он привык к генуэзцу: требовал рассказов об Орде, о Мамае, о дальних странах, и Бернаба служил князю усердно, а к Кириллу благоволил.

— Время к весне, — сказал Олег. — Пора думать, как камень класть будем.

— По всему ль городу сразу? — спросил Кирилл. — Может, с башен начнем?

Олег промолчал. Потом, будто в раздумье, полюбопытствовал:

— Где б ты думал поставить мне терем? Тут будто шумно — от площади недалеко. Мне б где-нибудь потише место выбрать.

— А на углу, над Трубежом, высокое место. Оттуда и Оку видать.

— Ты мне обскажи, как ставить терем. Чтоб, как уговорились, хорош был.

— Как у патриарха на Босфоре поставим.