Нид Олов - Королева Жанна. Книги 1-3

— Эльвира, ведь это мой родной брат сделал, — волновалась Жанна. — Если это может он, значит, и я могу… Мне так надоело это шипение за спиной…

Эльвира горячо поддерживала ее. Жанна завела себе прутик, наподобие братниной тросточки, но все не могла решиться, хотя лакей, видимо, решил выместить на беззащитной «невесте» свою царапину на физиономии Видя это, Эльвира решила связать Жанну клятвой.

Вечером, когда все уже легли, она вошла в спальню Жанны. В руке у нее была горящая свеча.

— Жанна, — сказала она, — я люблю тебя и за тебя готова пойти в огонь. Вот — И она провела огоньком свечи у себя по подбородку. — Но ведь и ты меня любишь, да?

— Да, — сказала Жанна.

— Тогда вот, клянись на огне, — торжественно произнесла Эльвира. — Клянись нашей любовью, нашей дружбой, светом дня, что завтра ты ударишь гнусного негодяя Апреаса. И вся моя душа будет с тобою в этот миг.

Эльвира смотрела на нее своими огромными глазами, мерцающими при свете свечи. Под этим взглядом Жанна встала с постели. Лежать было нельзя, иначе какая же это была бы клятва. Она коснулась пальцем огонька. Это было больно. Сдвинув брови, она медленно сказала:

— Клянусь нашей любовью. Я сделаю это. Я так хочу. Пусть боль от этого огня не проходит, пока я не сделаю этого.

Ждать пришлось недолго. Уже утром, проходя по галерее, девочки заметили в конце ее того самого лакея. Не глядя друг на друга, они крепко взялись за руки и пошли ему навстречу. Сердце у Жанны сильно билось, прутик, зажатый в руке, раскалился, как железо. Лакейская морда, приседая и кланяясь, проследовала мимо. Девочки замерли. За их спинами раздалось:

— Невеста, невеста…

Жанна резко обернулась Лакей растерянно остановился, раскрыв рот, — он совсем не ожидал этого.

— Что вы сказали, сударь? — спросила принцесса крови, медленно подходя к лакею.

Тот что-то забормотал.

— Наклонитесь ко мне, — предложила она, и когда тот ошеломленно повиновался — наотмашь хлестнула его по щекам своим прутиком, сначала по правой, потом по левой.

— Можешь выпрямиться, червь, — сказала она. — Если сможешь.

Лакей не смог. Согнутый дугой, он, пятясь и кланяясь, дошел до самого конца длинной галереи, хотя никто не смотрел на него.

С тех пор Жанна больше ни разу не слышала за спиной позорной клички.

Инцидент стал известен королю. Тот ухмыльнулся: «Теперь, пожалуй, только я один смогу называть ее „невестой“», — и велел удвоить суммы, отпускаемые на ее содержание. Однако видеть ее он не пожелал. Впрочем, Жанна не горевала об этом.

Ей шел четырнадцатый год, когда в замке появился человек, оставивший в ее душе глубочайший след. Более того — сформировавший ее душу. Это был герцог Матвей, двоюродный брат короля, один из первейших вельмож Виргинии, бывший государственный секретарь.

Появлению его в замке предшествовали следующие события. Герцог Матвей был воспитан на высоких идеалах гуманистов, ему претили методы управления короля Карла, хотя идеи короля он всецело принимал, а реформы его всемерно проводил. Поэтому они плохо ладили между собой. Когда король заточил в тюрьму поэта Ферара Ланьеля за его «Героические поэмы», герцог Матвей вступился за талантливого юношу и потребовал его освобождения. Король уперся; тогда герцог Матвей на собственные средства издал «Героические поэмы». Они раскупались нарасхват. Королю это не понравилось, но он не стал углублять конфликта, ибо помощь герцога Матвея была ему дороже каких-то стишков. Ланьель и в Таускароре продолжал писать, пребывая в счастливой надежде, что его высокий покровитель вызволит его. Дело тянулось уже четыре года, и король начал было поддаваться, но тут вмешался наследник, принц Александр, и испортил все. Он вдруг нашел в стихах Ланьеля ужаснейшую крамолу и кричал во всеуслышание, что не побрезгует собственными руками удушить подлого бунтовщика. Герцог Матвей, раздраженный долгой борьбой с королем, имел неосторожность вслух выразить свое удовлетворение тем, что не принцу Александру принадлежит решающий голос в этом деле. Юный герой пришел в ярость. В ту же ночь, без чьего-либо ведома, он отправился в Таускарору. Несчастный Ланьель был в его присутствии подвергнут пыткам и под утро задушен. Узнав об этом, герцог Матвей демонстративно сложил с себя обязанности государственного секретаря. Король пробовал урезонить его — один Бог знал, как трудно было королю просить, — но все было напрасно «Я смертельно оскорблен, — отвечал раз за разом герцог Матвей, — служить вам, тем паче сыну вашему, не могу и не буду». Закономерным следствием всего этого был монарший гнев: «Отправляйтесь тогда к черту, к невесте, читайте с ней катехизис! И не рассчитывайте больше ни на что!» Герцог Матвей поклонился и вышел, унося с собой новую, ему казалось, великолепную мысль.