Рихард Вейфер - Данте

Паломник радостно кивнул. Ясная улыбка озарила его лицо, изрезанное морщинами. Молодой человек процитировал начало сонета, который некогда послужил ответом на поэтический запрос влюбленного Данте Алигьери [9] В переводе И. Н. Голенищева-Кутузова этот сонет звучал следующим образом: Влюбленным душам посвящу сказанье, Дабы достойный получить ответ. В Аморе, господине их, — привет! Всем благородным душам шлю посланье. На небе звезд не меркнуло сиянье, И не коснулась ночь предельных мет. — Амор явился. Не забыть мне, нет, Тот страх и трепет, то очарованье! Мое, ликуя, сердце он держал. В его объятьях дама почивала, Чуть скрыта легкой тканью покрывал. И, пробудив, Амор ее питал Кровавым сердцем, что в ночи пылало, Но, уходя, мой господин рыдал. [Данте Алигьери. Малые произведения. М., Наука, 1968, с. 9.] . Сколько же лет прошло с той поры! Алигьери тогда было восемнадцать лет от роду, он был начинающим трубадуром, но сердце его переполняли страсть, жажда любви и славы! В своем сонете он поведал о странном сне, увиденном им: его дама сердца, обнаженная, прикрытая лишь легким покрывалом, спала в руках Амора, который держал в руке пылающее сердце — сердце поэта! И бог любви пробудил спящую и принудил ее съесть это пылающее сердце! Что бы мог значить этот сон? Так вопрошал восемнадцатилетний Данте в своем сонете, который он разослал виднейшим поэтам своего времени, в том числе и Гвидо Кавальканти, который был намного старше его годами. Тот ответил сонетом:

Со времени обмена теми первыми поэтическими посланиями и зародилась дружба двух поэтов, далеко не ровесников, но стремящихся к одной цели…

— Об одном должен предупредить вас, мой юный друг, — сказал Кавальканти, нарушив паузу, — остерегайтесь преувеличений… Потомки никогда не назовут меня самым знаменитым флорентийским поэтом своего времени. Есть другой… более великий…

— Кто же это?

— И вы еще спрашиваете? О, как же мало смыслит нынешняя молодежь моего родного города в изящных искусствах! Флоренция даже не догадывается, что один из ее сограждан будет на протяжении столетий купаться в лучах славы! Когда все прочие поэты Италии будут уже забыты, имя Данте Алигьери станут по-прежнему произносить с трепетом и почтением.

От неожиданности Арнольфо Альберти замедлил шаг и взглянул в лицо своего спутника, порозовевшее от вдохновения.

— Откровенно говоря, столь высокая похвала мне непонятна. Правда, мне известно, что Данте посвятил вам свою книгу «Новая жизнь» [11] « Новая жизнь» — юношеское произведение (1291), написанное вскоре после смерти Беатриче. Написано в стихах и прозе; первый психологический роман в Европе после гибели античной цивилизации и вместе с тем лучший сборник лирических стихов высокого Средневековья. .

— И я горжусь этим.

— Мне тоже по душе его прелестная канцона:

Но ведь как давно Данте забросил свою поэзию! Теперь у него на уме только политика и он, видимо, стремится прослыть государственным деятелем.

Кавальканти недоверчиво покачал головой:

— Но это же просто невозможно!

— Можете мне поверить!

— Он даже не вправе занять хоть какую-то должность в городском управлении — ведь он не принадлежит ни к одному из цехов [13] Во Флорентийской республике того времени к управлению мог быть допущен только гражданин, участвующий в одном из цехов, двенадцати из которых (семи старшим и пяти средним) было разрешено иметь своего знаменосца и организовывать вооруженные отряды для защиты своих прав. !