Трейси Шевалье - Последний побег

— Да, они красивые. И овсянки, и красногрудые дятлы. Я даже не знала, что у птиц бывают яркие красные перья. Еще мне нравятся колибри. — Она помолчала. — Свежая кукуруза. Воздушная кукуруза. Кленовый сироп. Персики. Светлячки. Бурундуки. Кизиловые деревья. Некоторые лоскутные одеяла. — Она посмотрела на миссис Рид, вспомнив о ее удивительном одеяле.

— Похоже, все не так плохо. Открой глаза и смотри вокруг. Наверняка найдешь что-нибудь еще.

Из колыбельки раздался писк: Камфет не плакала, просто давала понять, что проснулась.

— А вот и маленькая. — Прежде чем Хонор успела сдвинуться с места, миссис Рид подхватила малышку на руки, осторожно прижала к себе и принялась гладить по спинке. Камфет не плакала. Она спокойно лежала в руках незнакомки, вполне довольная. — Мне нравится чувствовать на руках вес младенца, — сказала миссис Рид. — Они крепенькие и пухлые, как мешочки с кукурузной крупой. Прямо-таки просятся, чтобы их съели. — Она причмокнула губами над ухом Камфет. — Люблю маленьких деток.

Хонор посмотрела на дочь и на мгновение испытала чувство, какое бывает, когда сшиваешь лоскуты в узор, и они идеально подходят друг к другу, и каждый находится на своем месте. Только теперь это было не с Джеком, а с двумя женщинами, настолько похожими по своей внутренней сути, что цвет их кожи не имел значения. Но Хонор знала, что это чувство не задержится с ней надолго: у миссис Рид была своя община, а Белл скоро уйдет в лучший мир. Хонор осознала, что не сможет остаться здесь. Вопрос только в том, обретет ли она это чувство определенности где-либо еще.

Звук был таким громким, что Белл и миссис Рид вскрикнули от испуга. Хонор, напротив, затихла. Камфет громко расплакалась.

Донован выломал заднюю дверь. Ударил так сильно, что петли выскочили, а стекло разбилось. Женщины вскочили из-за стола. Миссис Рид крепко прижала к себе Камфет.

— Донован! Что ты делаешь?! — воскликнула Белл. — Ты мне дверь выбил! Заплатишь теперь за ремонт. Нет, черт возьми, сам же и отремонтируешь.

— У вас тут, смотрю, чаепитие, — усмехнулся он. — Прошу прощения, дамы, что прерываю, но я кое-кого ищу.

— Ее здесь нет… ты опоздал на неделю.

— Я не опоздал. Вот она, тут как тут. — Он указал на миссис Рид.

— Что тебе от меня надо? — мрачно спросила та.

Камфет уже не кричала, а тихонечко хныкала.

— Да успокойте уже этого чертова младенца! — рявкнул Донован.

Миссис Рид передала девочку Хонор, и та завернула ее в шаль, защищая от холодного воздуха, влетавшего сквозь пролом на месте двери.

— Что тебе от меня надо? — повторила миссис Рид.

— Да вот есть одно дельце. Твой хозяин в Виргинии будет очень доволен, когда ты вернешься через столько лет. Хоть теперь ты старуха, для тебя все равно там найдется работа.

— Ты о чем говоришь? — нахмурилась Белл. — Она свободная женщина. Живет в Оберлине.

— Я знаю, сестрица, где живет миссис Рид. — В том маленьком красном доме на Мельничьей улице много всего интересного происходит. Я знаю о ней все. Убежала от хозяина двенадцать лет назад, вместе с дочерью. Ее я тоже найду. Их обеих найду, и твою дочь и внучку. Вместе всех и верну. Внучка-то пока мелкая. Хорошая из нее выйдет рабыня, если ее еще не успела испортить свобода. — Последнее слово он произнес так, словно это было название какой-то ужасной болезни.

— Ты ничего ей не сделаешь, — заявила Белл. — Она под защитой закона. А ее внучка родилась свободной.

— Ты прекрасно знаешь, что закон о беглых рабах дает мне право вернуть ее бывшему хозяину, пусть даже она убежала давным-давно. — Донован обернулся к миссис Рид: — Вот скажи мне, что ты здесь делаешь? Пришла выпить кофе с моей сестрой и Хонор Брайт? Это было рискованно — уходить так далеко от дома. И ради чего? Ради нее? — Он кивнул в сторону Хонор.

Миссис Рид плотно сжала губы. Камфет перестала плакать и начала икать.

— Донован, пожалуйста, я тебя очень прошу, оставь миссис Рид в покое, — тихо промолвила Хонор. Она знала, почему он все это затеял: чтобы наказать ее за то, что она родила ребенка от Джека. — Завтра мы с Камфет уедем из Веллингтона, и ты больше нас не увидишь. Пожалуйста.

— Поздно. — Он посмотрел на нее и Камфет, словно издалека, совершенно пустыми глазами.

Хонор поняла, что Донован вернулся к тому образу мыслей, который был для него привычнее и проще. Тот день, когда они стояли на просеке у окраины Оберлина и Донован сказал ей, что изменится ради нее, теперь казался таким далеким, с тех пор минуло сто лет.