Григорий Мирошниченко - Юнармия

– Прекратить разговоры! – сказал Андрей. – Ложись, Гаврик!

Гаврик лег, нацелился и всеми тремя пулями попал в мишень. В самую середину бумажного кружка.

– Ну и стрелок! – ахнули ребята. Гаврик сам уди­вился.

– Это ему повезло, – сказал Сенька. – А ну, в четвер­тый попробуй.

– В четвертый нельзя, – сказал Андрей. – Уговор был по три стрелять.

– Чего там уговор! – загалдели ребята. – Пусть стре­ляет!

Гаврик выстрелил еще раз и опять попал в цель. Весь кружок был уже истыкан, как решето. Но дырки были все больше по краям, а в середине чернели только четыре пробоины, и все Гавриковы.

– Стрелок отличный! – сказал Андрей, разглядывая мишень. – Ну, если вы Гаврику в четвертый раз разреши­ли, так и мне можно еще раз пальнуть.

– И мне, – сказал Ванька Махневич.

Вдруг Иван Васильевич замахал руками.

– Чего ты? – спросил Андрей.

– Ка-за-ки… Ка-за-ки… На дор-рог-е…

Мы повернулись. Далеко в степи мы увидели цепочку верховых.

– Заряжай всеми пятью патронами! – скомандовал Андрей. – Не бойся, ничего не будет до самой смерти.

Андрей побежал на гору. Мы защелкали затворами и побежали за ним.

– Ложись! – опять скомандовал Андрей.

С бугра мы видели, как, загребая копытами, скакали к нам галопом казачьи кони. Слышен был равномерный глу­хой топоток.

– Дело дрянь, братцы мои, – шепнул Иван Василье­вич.

– Не трусь, главное – не трусь, – сказал Андрей. – Пусть только подъедут поближе…

Вот уже слышно, как храпят лошади. Они вытягивают головы и отбрасывают копытами назад пересохшую землю. Вот они спускаются в балку, вот опять поднимаются в гору прямо на нас.

У казаков на папахах болтаются белые ленты.

– Стреляй! – закричал Андрей. – Стреляй поверху. Может, сдрейфят.

А казаки – вот они.

– Залп, пли!..

Нас затянуло дымом. Почти в ту же минуту открыли огонь и казаки. Пули зазвякали по камням, зацарапали землю, брызгали пылью в глаза. Мы поползли на животах вниз, цепляясь руками за траву. Под бугром Андрей скомандовал:

– Стоп! Заряжай!..

Мы остановились. Только Ванька Махневич и Пашка Бочкарев все еще ползли вниз.

– Стой! – крикнул Андрей.

В это время на верхушке бугра показалась лошадь. К самой ее гриве припала казачья голова в папахе с лентами.

Гаврик, почти не целясь, выстрелил.

Вслед за ним выстрелил Сенька.

Лошадь закрутилась на месте и затопала копытами. Казак сполз на край седла, хватаясь руками за гриву.

Тут опять ударил выстрел, – я и не заметил, кто из ре­бят выстрелил.

Лошадь круто повернула и поскакала обратно, волоча за собой повисшего в стременах казака.

– Убили одного! – крикнул Сенька. – Ну, теперь крой, ребята, а то всех порубят!

В самом низу, за кустарником, остановились перевести дух. Топота не было слышно.

– Поди-ка, Гаврик, разведай, что там делается.

Гаврик тихонько пополз по склону. Мы следили за ним из-за кустов. Вот он добрался до вершины и пропал из глаз. Мы так и замерли. Прошла минута, другая. Вдруг видим – Гаврик стоит наверху и машет нам рукой.

Что это он?

– Ребята, – кричит Гаврик, – сюда!

Мы быстро взбежали в гору.

– Смотри, вон они! – крикнул нам Гаврик, показывая рукой на дорогу в степи.

По дороге в сторону станции скакали человек семь ка­заков. Они уже были далеко от нас, но мы разглядели, что одна лошадь шла без седока.

– А убитый где? – спросил Васька

– Верно его кто на седло взял, – сказал Сенька.

Мы долго смотрели казакам вслед. Вдруг Андрей будто опомнился.

– Ребята, – сказал он, – скорее по домам бежать на­до. А то они еще с подкреплением вернутся. Подумают, тут целый партизанский отряд орудует.

Так окончилась наша пристрелка. Мы вернулись домой как ни в чем не бывало и даже Порфирию не рассказали о том, что случилось в балке.

На другой день в поселке было тревожно. Белогвардей­цы носились галопом со станции в станицу, из станицы в степь, – верно, искали большевистский отряд. Старики на базаре говорили о том, что шкуринцы перестреляли чело­век двести большевиков, а оставшиеся из отряда ушли в горы и помрут с голоду.

А в поселке среди мастеровщины шли другие разговоры.

– Удрали белые, – говорили рабочие. – Всыпали им в Зеленой балке.

– Ну, раз красный отряд появился, значит, дело бу­дет!

Каждый день к нам в поселок доходили все новые и новые слухи.

Рассказывали, будто Богаевский, донской атаман, вме­сто того, чтобы защищать Ростов от красных, набирает какие-то «дружины самообороны». Но дать дружинникам винтовки атаман боится, потому что в дружинах много рабочих, которые только для того и записались, чтобы получить оружие. Рассказывали, что рабочие сами организуют боевые дружины, что Красная Армия отрезала Украину от казачьих районов, что Деникин перебрался со штабом и правительством из Ростова в Екатеринодар – поближе к морю.