Александр Лысёв: «Раньше смерти не помрем!» Танкист, диверсант, смертник

Сборы были недолгими. На рассвете они вчетвером — Земцов, Холодовский и Ольга с Сережей — уже были в Ленинграде. Последовавшим затем погожим майским воскресным днем в поезде на Белоостров они изображали беззаботную компанию отдыхающих. Все шло гладко. Выйдя на одной из станций, они углубились знакомым Земцову маршрутом в лес. По всем расчетам пограничного наряда там в это время не должно было быть. Но он оказался. Холодовский что-то весело рассказывал задержавшим их солдатам про якобы традиционный пикник, стараясь занять позицию между ними и Земцовыми.

— Ну в самом деле, товарищи, мы тут с женщинами, с детьми… — без умолку болтал бывший улан, давая своим спутникам уходить по тропинке дальше.

— А ну стоять всем! — рявкнул наконец растерявшийся было поначалу начальник патруля. — Руки!

— Бегите! — отчаянно закричал Борис, выхватывая из-за борта пиджака револьвер.

Начальника патруля Холодовский выстрелом уложил на месте. Остальные пограничники шарахнулись от него в сторону. Четверо беглецов со всех ног припустили по тропинке. Однако вскоре по ним сзади ударил ручной пулемет. Борис и Ольга упали одновременно. Земцов метнулся назад, но под его ногами вздыбила лесную землю пулеметная очередь.

— Ложись! — крикнул Сереже, оказавшемуся рядом с ним, пряча его голову за корни вывороченной ураганом сосны.

Сам шлепнулся на землю, перекатился, снова попытался подняться, отчаянно высматривая, что с женой. Пулемет продолжал стрелять. Земцову обожгло левое предплечье. Зажимая рану, приподнялся на локте и встретился глазами с Холодовским. До них с Ольгой было всего несколько шагов. Земцов дернулся навстречу, пулемет ударил снова. Он был вынужден залечь за небольшим замшелым валуном.

— Саша, ей не помочь, — прохрипел Холодовский. Окровавленными руками он перезаряжал револьвер.

Ольга лежала без движения лицом вниз, на спине ее светлого ситцевого платья расползались темные пятна. Гулко ударили револьверные выстрелы — раненый Холодовский несколько раз выстрелил в сторону пограничников.

— Уходи! — крикнул Земцову. — Ради мальчика. Она этого хотела.

Со звериным рыком Земцов, не глядя, высадил весь барабан своего револьвера в сторону ненавистного пулемета.

— Уходите, — откинувшись на спину, вытащил слабеющими руками из кармана гранату Холодовский.

Стиснув зубы, Земцов отползал к корням опрокинутого дерева. Вместе с Сережей они спрыгнули с обрыва вниз и скрылись в зарослях молодого сосняка. Взрыва гранаты позади так и не последовало. К вечеру в другом условленном месте их встретил знакомый проводник. Той же ночью они благополучно перешли границу, оказавшись на финской территории…

— Она жива, — повторил изменившийся за несколько лет до неузнаваемости бывший улан, сидевший теперь вместе с Земцовым в кабинете Бродова.

Он коротко рассказал сейчас старому другу, что тогда почти полгода провалялся в тюремной больнице после тяжелого ранения. А потом на допросе им устраивали очную ставку с Ольгой. Полученные ею в лесу раны по всем признакам были смертельными, ее, слабую, измученную, едва державшуюся на ногах, с трудом можно было узнать — но каким-то чудом она осталась жива. Последний раз Холодовский видел ее полгода назад, на пересылке. Она успела сказать ему, что ее выпускают. Вполне возможно, что встреча их состоялась неспроста, а была частью чекистского плана.

— Ведь я не смог тогда взорвать гранату, — виновато произнес Борис.

— И слава богу, — отозвался Земцов.

— Наверное, все-таки очень хотел жить. Больше не хочу…

— Ну, ротмистр… — попытался ободрить друга Земцов.

— Дослушай, Саша, — оборвал его Холодовский, и глаза его впервые за все время их разговора сверкнули прежним огнем. Сверкнули и погасли. — Нет больше ротмистра… Как ты думаешь, продержали бы меня в живых столько после всех наших похождений? Ведь я потом сотрудничал с ними…

Земцов глядел на него с сочувствием. Услышал произнесенное тихонько:

— Прости, Саша…

Второй их разговор наедине с Бродовым вышел совсем коротким. Канонада за окном была такой, что стекла ходили ходуном.

— Окажите нам несколько услуг, и мы оставим вас в покое, — говорил Бродов, искоса поглядывая на часы. — Более того, мы готовы после этого переправить Ольгу Александровну в любую нейтральную страну. Заживете тихо, по-семейному. Неужели не навоевались, Александр Николаевич?

Земцов рассматривал собеседника, не говоря ни слова. Тот истолковал его молчание по-своему.