Александр Лысёв - «Раньше смерти не помрем!» Танкист, диверсант, смертник

Автоматчики по кивку командира бригады отступили от Барсукова назад…

К весне сорок третьего Барсуков уже был майором и командовал танковым батальоном. У Витяя Коломейцева красовались старшинские знаки различия на погонах, под комбинезоном на гимнастерке позвякивало с полдюжины боевых орденов и медалей, а в штабе уже давным-давно пылилось предписание убыть на офицерские курсы.

— Витяй, с твоим опытом ты сейчас должен командовать танковым взводом, а то и ротой, — говорил ему Барсуков. — А ты до сих пор у меня в механиках.

— Да понимаю я все, Иван Евграфович, — опускал голову Коломейцев. — Но не хочу я никуда от вас.

И с каким-то неожиданно проявившимся суеверием, подняв взгляд на Барсукова, произнес:

— Вот так вот если все и оставить, может, и довоюем?..

— А кто ребят научит? — Капитан неопределенно кивнул головой в сторону ближайшего тыла, но Витяй прекрасно его понял. — Мы для них единственный шанс выжить.

Но прежде чем Коломейцев отбыл на офицерские курсы, им вместе суждено было побывать еще в нескольких переделках. Той весной на фронтах установилась стратегическая пауза. Пользуясь временным отсутствием больших боев, танкисты Барсукова предпринимали вылазки против неприятеля на своем ограниченном участке обороны.

— Кавалерийские у тебя замашки, Иван Евграфович, — сказал Барсукову очередной командир бригады. Прежний, который Барсукова едва не арестовал, ушел на повышение. — Все бы тебе рейды проводить. В крови, что ли, это сидит?

Барсуков только сдержанно улыбнулся и покивал — собеседник даже не представлял, насколько попал в точку своим предположением.

Вместе с экипажем лейтенанта Лялина они регулярно беспокоили немцев, грамотно используя особенности рельефа. Надо отдать должное и противнику — с его стороны на нейтральную полосу также нередко выкатывались небольшие танковые группы, чтобы прощупать советскую оборону. Очень часто между такими противоборствующими группами завязывались короткие, но ожесточенные бои. Лейтенант Лялин был стеснительный парень, да еще и очень сильно заикался. В первом же бою «тридцатьчетверку» Лялина отсекли три немецких танка. Противники скрылись за клубами поднявшейся до небес пыли. Все время, пока Барсуков разбирался с остальными вражескими танками, грамотно разрезавшими его группу на части, радист «сто четвертого» отчаянно вызывал Лялина. В ответ — ни звука. Все решили, что лейтенанта давно сожгли.

— Какого черта?! — вырвалось у Барсукова, когда в эфире прозвучал тихий заикающийся голос:

— Н-на св-вязи!

— Где противник? — рявкнул комбат, помнивший, что за клубами пыли сзади рыскают три немца.

— П-противник ун-ничтожен! — донеслось в ответ.

Когда их «сто четвертая» скатилась в небольшую лощину, Коломейцев увидел стоявшую с открытыми люками «тридцатьчетверку» Лялина. Земля вокруг нее была сплошь усеяна следами разрывов, но сам танк был цел и невредим, а в радиусе пятидесяти метров от него кострами полыхали две немецкие «тройки». Там все было кончено. Третий неприятельский танк — длинноствольная «четверка» — завалился на бок в балку с разнесенной ходовой частью и заклиненной башней. Поигрывая пистолетом в руках, сидевший на башне своего танка Лялин увлеченно что-то жестами объяснял двум уцелевшим чумазым немцам. Остальные члены экипажа перекуривали.

— Идиллия! — констатировал Барсуков, когда Витяй осадил на тормозах их машину рядом. Немцы отскочили в сторону и сразу же вытянулись во фронт, как только майор откинул люк на башне. Коломейцеву вспомнилось, что где-то он уже видел нечто подобное.

Бой был честным, и Барсуков приказал немецких танкистов отпустить.

— Это что еще за рыцарство? — накинулись на Барсукова в штабе бригады, куда каким-то образом просочилась информация об отпущенных германцах.

— Иван, ну это уж чересчур… — предпринял вялую попытку поддержать критику бывший тут же Сверчкевич.

Барсуков демонстративно уперся взглядом в гимнастерку политрука, на которой висела новенькая медаль «За боевые заслуги». Заслуги заключались в том, что Сверчкевич быстрее всех сообщил наверх об одном из успешных прошлых рейдов танкистов Барсукова. Политрук проследил за взглядом майора, все моментально понял и, уже поворачиваясь к командиру бригады, с внезапно появившейся убежденностью проговорил:

— Да и хрен с ними, с этими немцами. Чего уж нам до них, товарищ подполковник…

Лейтенант Лялин с тех пор стал постоянным участником вылазок, которые предпринимал комбат. Сидел Лялин, как правило, на обсуждениях очередного предстоящего рейда тихо. Выслушивая всех, в самом конце обычно добавлял, указывая пальцем в вычерченные Барсуковым схемы: