Александр Лысёв: «Раньше смерти не помрем!» Танкист, диверсант, смертник

— Товарищ политрук, а Риббентроп — он теперь господин или товарищ?

Сверчкевич буквально пробуравил взглядом любопытного мальчишку — вопросы на политинформациях предполагались лишь по регламенту, но отнюдь не на практике. Тем не менее, откашлявшись, ответил медленно и с расстановкой:

— У наших германских друзей принято обращение господин. А у нас — товарищ.

Солдатик сел на свое место вконец озадаченный. Впрочем, вскоре господина-товарища Риббентропа быстро затмили новости о нападении Германии на Польшу. С объявлением войны английскими и французскими империалистами нашим новым немецким друзьям война стала носить характер мировой. Поскольку через пару недель после ее начала не польская армия стояла под Берлином, а германская под Варшавой, назвать вступление СССР 17 сентября 1939 года во Вторую мировую войну вынужденной союзнической помощью Гитлеру у Сверчкевича язык, конечно, не поворачивался. На выручку пришли заранее заготовленные спасительные директивы родного политотдела. Согласно официальной версии, Красная Армия протягивала дружественную руку помощи братским народам Западной Украины и Белоруссии, изнывавшим под нестерпимым гнетом польских панов. Вскоре марширующие в столовую танкисты уже дружно распевали:

— «Белоруссия родная, Украина золотая…»

Но личный состав более всего интересовала не политика. Командиры, сержанты и большинство красноармейцев жадно ловили сведения о действиях наших подразделений против польской армии. В первую очередь, разумеется, танковых. Впрочем, боевых столкновений было совсем немного. Отдельные очаги сопротивления на занимаемых практически без боя территориях, едва начавшаяся и почти сразу закончившаяся попытка дать отпор советским танкам подо Львовом — все это вряд ли можно было воспринимать всерьез. На многокилометровых маршах по причине поломок выбыло из строя больше техники, чем при соприкосновении с противником. Разбитые на западе поляки почти повсеместно сдавались на востоке, с двух сторон зажатые стальной хваткой своих подружившихся соседей. Союзники провели 28 сентября совместный военный парад в Бресте, и вроде как очередным разделом Польши война для СССР закончилась. Танкистам показали кинохронику, а затем политрук Сверчкевич прочитал всем очередную лекцию о том, с какой радостью западные украинцы и белорусы влились в дружную семью советских народов и как они благодарны партии и лично товарищу Сталину за оказанную им братскую помощь. Сидя в кинотеатре и глядя, как катятся по улицам Бреста друг за другом немецкие и советские танки, как мирно беседуют, стоя на бульварах на фоне пестрой толпы и сидя в открытых автомобилях, офицеры вермахта и командиры РККА, Коломейцев и его товарищи испытывали чувство острого разочарования от того, что война так быстро закончилась. А они в ней не успели принять участия. Не успели опробовать себя в деле и получить награды. Досадно.

Вскоре, однако, выяснилось, что ничего не закончилось, а наоборот — только начинается. В середине октября 1939-го бригаду в спешном порядке перебросили под Ленинград. Коломейцев к этому времени стал механиком-водителем на тяжелом Т-28 старшего лейтенанта Барсукова. Подразделения укомплектовали до штатов военного времени. В районе Карельского перешейка начались усиленные занятия боевой подготовкой: отрабатывались действия в наступательном бою на пересеченной местности с преодолением каменных, деревянных и земляных противотанковых препятствий. Прошли практические занятия с экипажами по вождению машин по азимуту ночью. Дополнительную подготовку по вождению танков в лесисто-болотистой местности получили механики-водители.

— Долго! — щелкал секундомером Барсуков, когда запыхавшиеся танкисты, выскочив по его команде из танков, выстраивались напротив своих машин. — Повторить! — И безжалостно в очередной раз нажимал кнопку секундомера, бесстрастно наблюдая, как экипажи в строго установленном порядке на этот раз заскакивают в танки.

Вскоре выяснились причины передислокации и усиленной боевой подготовки. Политрук Сверчкевич со всей страстью праведного обличения поведал собравшимся на очередную лекцию танкистам всю правду о разворачивающихся событиях. Выходило, что на этот раз народ Финляндии возжелал, чтобы самая замечательная на свете Страна Советов протянула и ему свою дружественную руку помощи, дабы помочь избавиться от проклятых белогвардейских недобитков, узурпировавших власть в маленькой, но свободолюбивой стране. Правда, эти злобные белогвардейские недобитки сильно задурили голову финскому народу и даже от своей ненависти к социалистическому строю в бессильной ярости осмеливаются устраивать провокации на советских границах. Сурово покарать белофиннов, освободить народ Финляндии от гнета узурпаторов и дать ему возможность вступить в спаянную нерушимой дружбой счастливую семью советских народов — вот та задача, которая поставлена перед героической Красной армией, безусловно являющейся армией-освободительницей.