Николай Яковлев - Вашингтон

Преклонные годы автора письма, занятое им положение начисто исключают самое предположение о каких-либо задних мыслях. Так пишет человек, когда разожмутся тиски долга и перед лицом вечности взвешивающий, что истинно, а что суетно в прожитой жизни. Чаша весов, на которую Вашингтон бросил свои чувства к женщине, на склоне лет перевесила в его понимании все, что сделал Отец Страны для Америки: главнокомандующий вооруженных сил, дважды президент, возможно, самый богатый землевладелец США.

Письмо было адресовано Салли Фэрфакс, женщине, которой всю жизнь безраздельно принадлежало сердце Вашингтона и с которой он, вероятно, никогда не был близок. Даже на пороге могилы он не увидел ее — Салли не откликнулась на зов и не приехала. Неизвестно, что она ответила Вашингтону, и бездетной вдовой в большой бедности умерла в Англии. В бумагах покойной родственники нашли цитированное письмо. К этому времени Джорджа Вашингтона давно не было, Салли скончалась на 82-м году.

По мере того как на протяжении сотни лет накапливались скудные данные об отношениях Вашингтона и Салли, досужие биографы-романисты все глубже разрабатывали золотую жилу. Они сочиняли трогательные и, конечно, возвышенные книги, пока история не приобрела абсурдно неправдоподобный характер. Едва ли есть необходимость вставать на эту зыбкую почву и домысливать там, где известного достаточно, чтобы бросить взгляд на внутренний мир молодого Вашингтона.

В тот год, когда Вашингтон овладевал тайнами теодолита (1748 год), его друг Джордж Фэрфакс женился. Он привез в Бельвуар лучшее, что могла предложить Вирджиния. Салли происходила из семьи Кэри — плантаторов средней руки, владения которых раскинулись у реки Джеймс. С середины XVII столетия Кэри выделялись среди высшего слоя вирджинцев не столько богатством, сколько утонченностью вкусов и стилем жизни. Дед Салли был ректором колледжа Уильяма и Мэри в Вильямсбурге, отец окончил Тринити-колледж в английском Кембридже. Салли выросла среди книг, в доме Кэри получались все важнейшие английские журналы: «Ландон мэгэзин», «Джентльмэнз мэгэзин», «Анюал Реджистер».

Когда шестнадцатилетний Джордж впервые увидел восемнадцатилетнюю жену друга, его наверняка больше всего поразил живой ум юной женщины, развитый запойным чтением. Она бегло говорила по-французски и знала все, жила в прекрасном мире, недоступном Джорджу. Он, мастер преодолевать препятствия, решил проникнуть в манящий мир, но, так и не проломив стену, оказался пленником у ног кокетливой насмешницы Салли.

Как она выглядела, точно сказать нельзя — единственный сохранившийся ее портрет примитивно исполнен, художник вложил в него больше вдохновения, чем мастерства. Продолговатое лицо, черные глаза, длинная шея и покатые плечи — и против этих прелестей Джордж, по собственному признанию, не мог устоять? Сводить все к красоте, а она спорна даже по критериям XVIII века, значит плохо думать о нашем герое. Скорее его привлекло то, что в XX веке назвали бы интеллигентностью, и перед этим он оказался беспомощным. Он не знал этого термина и поэтому не мог ответить на свой вопрос: «В ней доброе расположение, легкость ума и что же еще?»

Можно не сомневаться, что Салли, подвергнув обстоятельному осмотру умственный багаж юноши, осталась недовольной. Но что можно было требовать от большого мальчика с серьезными глазами, почти пажа Фэрфаксов? Ей, конечно, льстили его беспредельное внимание, преданность и тихое обожание, отчаянные мальчишеские выходки на коне, чтобы заслужить ее беглую улыбку. В первые годы знакомства Джордж и помышлять не мог о большем — его бедность и два года разницы в возрасте представлялись непреодолимой пропастью, отношения не шли дальше трогательной любовной игры.

Джордж повзрослел, получил Маунт-Вернон. Мог сложиться и пресловутый треугольник, но не сложился. Влюбленный Джордж был много моложе Джорджа Фэрфакса, тем не менее буквально вел его на поводу. Внутренне Салли не могла не сравнивать, все преимущества были на стороне Вашингтона, не говоря уже о том, что ее брак с Фэрфаксом был продиктован не чувствами, а деловыми соображениями. Однако для Джорджа было немыслимым соблазнить жену друга. Развод и новый брак для Салли были по условиям Вирджинии почти невозможны. Хотя в колонии благополучие прихода часто зависело только от каприза плантатора, который не пускал местного священника дальше порога и кормил его на кухне, голос св. Павла звучал в колонии много строже, чем в Англии. Церковь Англии сурово надзирала за духовным здравием заокеанской паствы.