Валентин Пикуль - Площадь павших борцов

— Нажимай, Роммель! Свободу Египту… великий Аллах!

В политической неразберихе все смешалось — даже Роммель стал вдруг союзником самого Аллаха. Десятки тысяч европейцев и богатые каирские евреи, потеряв головы от страха, брали вокзалы штурмом, солдаты британского гарнизона гроздьями висли на подножках вагонов, ехали даже на крышах вагонов — в Палестину, где Иерусалим приманивал их вечным покоем. А в длинной очереди перед торжественным фасадом «Барклайз-банка» с нетерпением топтались британские офицеры:

— Нельзя ли поактивнее? Почему так медленно? Мы скорее дождемся танков Роммеля, нежели возвращения капиталов…

Знаменитая Хекмат Фатми вдохновенно демонстрировала «танец живота» перед опустевшим залом. В трущобах Каира и на баржах, сонно дремавших в заводях Нила, работали подпольные радиостанции абвера, и Роммель был прекрасно извещен обо всем, что творилось тогда в Каире…

Англичане бросали свои поврежденные танки, а Роммель свои танки оттаскивал для ремонта, и они снова годились для боя. Заодно он ремонтировал и английские, которые тоже включал в свои колонны… Приморская автострада Виа-Бальбиа уже была прочно оседлана его войсками, гусеницы фашистских танков медленно сползали с обжигающих песков и выкатились на гладкое асфальтированное покрытие — форсаж!

— Что мне делать с этими ублюдками? — говорил Роммель. — Они сдаются в плен такими громадными кучами, что число пленных уже намного превысило количество моих войск… Еще день-два, и мы, наверное, сами сдадимся своим же военнопленным!

Вскоре аэродром в Гамбуте (близ Тобрука) принял самолет фельдмаршала Кессельринга, который сообщил Роммелю, что в море появился американский авианосец «Уосп»:

— Теперь «спитфайры» с его палубы перескочили сразу на Мальту, и потому я вынужден забрать от вас свои «пикировщики».

— Опять мы без крыши над головой! — воскликнул Роммель.

— Это еще не все, — договорил Кессельринг. — Сейчас, когда успешно развивается наступление вермахта на юге России, нам, дорогой Роммель, совсем невыгодно устраивать бесплодные демонстрации своей мнимой мощи в Киренаике и Мармарике. А чтобы вы не пыхтели от злости, я сообщаю вам нечто приятное…

— Опять какая-нибудь гадость из «Вольфшанце»!

— Фюрер присвоил вам жезл генерал-фельдмаршала …

Гамбут принял самолет из Каира, он доставил в штаб Роммеля вождей национального движения в Египте, которые взмолились перед фельдмаршалом, чтобы он ускорил движение к Каиру.

Роммель не внял внушениям Кессельринга, хотя и понимал, что они исходили из ОКХ, и штабной автобус покатил его по роскошной Виа-Бальбиа — в сторону Эль-Аламейна… В пустыне приземлились два самолета из Рима: из первого вылез сияющий от радости Бенито Муссолини, за которым адъютант тащил множество чемоданов, из второго самолета осторожно вывели белую арабскую лошадь, на которой дуче собирался 30 июня открыть триумфальное восшествие в Каир.

— Сейчас, — доложил ему Роммель, — я доколачиваю англичан их же оружием, трофейным, экипажи моих танков забыли, когда последний раз была у них заправка… Где ваши танкеры?

— Увы, авиация Кессельринга едва машет крылышками над Мальтой… Что вы так злитесь, Роммель? Матросы моих линкоров чуть ли не с ведрами ползают по трюмам, собирая с днищ кораблей последние литры мазута. Надеюсь, со взятием Кавказа наши дела с горючим поправятся, и вы снова оживитесь.

Роммель сложил прискорбную формулу своего будущего:

— В таких условиях продолжать марш на Каир и Суэц — это значит: отступать вперед . Но я попробую…

30 июня его войска вышли на рубеж Эль-Аламейна.

Роммель выкатил на этот рубеж лишь ТРИНАДЦАТЬ танков!

— Кажется, здесь и торчать нам. Дуче не забыл о своей белой лошади, но он не подумал об «овсе» для моих моторов…

Немцы издали разглядывали сумрачную тень пирамиды Керет-эль-Хемеймат, утоляя жажду марокканским вином. Роммель повидался с Муссолини, сидящим на своих чемоданах.

— Дуче! — сказал он ему. — Было золотое время, когда мы разливали горючее бидонами, а теперь наши танки делят его с помощью аптекарской мензурки…

Дуче вскочил с чемоданов, потрясая кулаками:

— В чем же я виноват, если русский фронт сожрал все наши припасы?.. Скажите честно: когда возьмете Каир?

— Чем — спросил его Роммель…

Муссолини величаво указал на свои чемоданы:

— Я оставляю их на фронте — залог того, что обязательно вернусь, чтобы въехать в Каир на белой лошади…