Валентин Пикуль - Музы города Арзамаса

В январе 1838 года Ступин овдовел.

— Жизнь кончилась, и одна утеха в горечи — это музы. Никому зла не делал и не пойму, откуда недоброжелатели?..

Враги были. Осенью 1842 года ночью подпалили сарай, но пожар затушили. Потом поджигали школу, но ученики забили огонь. Наконец, в ноябре 1842 года враги или завистники (кто их знает) своего добились: школа Ступина запылала.

Из пламени спасали что могли, эстампы и книги, но музей сильно пострадал, множество картин было расхищено набежавшей толпой, часть скульптур в суматохе разбили. Спасибо друзьям из Петербурга: выхлопотали пять тысяч серебром на возрождение школы, и на эти деньги школа Ступина продолжила работу. Но возник перерыв в учении, который скверно подействовал на зятя.

— Александр Василич, — сказал Алексеев, — меня соблазняют работать в Петербурге над украшением Исаакиевского собора. Трудно отказаться от столь лестного предложения…

Он уехал в столицу, оставив школу и Клавочку на попечение старого тестя, и больше не вернулся. Не выдержав разлуки с любимым мужем, умерла и Клавдия Александровна. Ступин остался в одиночестве и вряд ли обрадовался, когда его наградили орденом Владимира «за распространение живописи в отечестве» (так было объявлено в императорском указе). Жестокая николаевская эпоха близилась к концу, но старик уже устал видеть страдания учеников своих.

— Я отворяю им врата в мир искусства, а баре затворяют их для моих детей, распахивая перед ними ворота зловонных конюшен. Доколе терпеть? Нет, — решил Александр Васильевич, — учить рабов, чтобы, познав свет, они снова пропадали во мраке невежества, я больше не стану… Прости меня, боже!

С 1847 года Ступин не желал брать в обучение крепостных, отправив в Академию художеств письмо, почти гневное: не затем он творит художников, чтобы господа употребляли их таланты на кухнях, а чесать пятки господам способны и глупые бабы. Но однажды Ступина навестил барон Крюденер, живший в доме неподалеку от школы, и привел с собой мальчика:

— Василий Перов! Желал бы учиться у вас.

— Крепостных не беру, — сказал ему Ступин.

— Вася мой сын… побочный, — стыдливо пояснил Крюденер. — Мастерски владеет пером, отчего и прозван «Перовым», но мечтает об искусстве высоком, дабы живописать красками…

Ступин смотрел на отрока, и, конечно, ему не дано было знать, что Перов проложит в русской живописи новые дороги, по которым другим ученикам Ступина уже не дано ездить. Ступин сам навещал семью Крюденера, говорил матери ученика:

— Ты, Акулина Ивановна, раньше времени за сына не пугайся. Уж я не одну собаку в своем деле съел и вижу, что Васенька не пропадет с талантом своим… сущую правду тебе глаголю!

Много знал Ступин, многое умел предвидеть, но в смятении чувств не понимал одного: откуда берутся недруги?

— Господи, да разве кого я обидел? Всю жизнь ради добра усердствовал, о зле не помышляя…

Удар последовал оттуда, откуда Ступин удара не ожидал.

Летом 1853 года город посетил преосвященный Иеремия, епископ Нижегородский и Арзамасский (он же и кавалер орденов разных). В честь прибытия владыки все трактиры украсились еловыми ветками. Но недреманным оком епископа было сразу «усмотрено, что при Городском Соборе расположилась кукольная комедия, не знающая ни времени, ни приличия, благонравием требуемого» (так писано в консистории). После закрытия кукольного театра, где пострадали только петрушки да матрешки, епископ направил священные стопы прямо в школу Ступина, благо она имела несчастие расположиться близ храма Пресвятыя Троицы.

Ступин с поклоном принял епископа, облобызав его длань. Церковный староста, он вел себя с подлинным благочинием.

— Ну, покажь! — сказал Иеремия. — По всей губернии слух идет, будто у тебя тут сокровища собраны…

В античной галерее епископ обомлел от изобилия гипсовых торсов, ляжек, грудей, ягодиц и мускулов, напряженных в усилии. Конец его посоха уперся в пупок атлета:

— Кто таков?

— Гладиатор.

— Ты бы хоть штаны на него надел, а то ведь сраму-то сколько… Тут девицы ходят, соблазны всякие видят. Мужчина без штанов — это уже не мужчина, а наважденье дьявольское…

Ученики Ступина, рисующие с антиков, притихли. Иеремия обозрел «гипсовый» класс училища, вывел сентенцию:

— Одни язычники, ко блуду приклонные…

Ступин возразил: здесь представлены герои мира античного, а облик пречистой Венеры восхищает все человечество.

— Вижу, каковы герои твои, — осатанел епископ. — У тебя мужики без штанов, а бабы без юбок… Грех! Хоть глаза завязывай. Нет стыдения христианского, одни соблазны…