Валентин Пикуль - Баязет

Забрав одеяло с подушкой, он уходил. За ним поднимался Штоквиц и, зажигая свечи, освещал офицерскую казарму. Совершая быстрые перестроения, клопы целыми легионами спешно покидали поля кровавых битв. Однако на смену им с воинственным шуршанием выползали неорганизованные толпы тараканов. Варварские набеги продолжали всю ночь; из жуткого мрака, озаряемого пламенем спичек, раздавались вопли истязуемых, и к рассвету в казарме оставался один лишь барон Клюгенау, который уверял, что его «никто не кусает».

— Вам, казакам-то, на Зангезуре да в палатках хорошо, — позавидовал как-то Евдокимов. — А знаете ли вы, что значит красить стены? Если не знаете, то пойдемте — я вам покажу.

В турецкой пограничной казарме, где разместились солдаты Крымского батальона, одна стенка была грязно-бурого цвета: это осатаневшие от бессоницы солдаты били клопов каблуками.

— До потолка догоним! — убежденно заявил фельдфебель. — Пущай нехристи радуются, что у них даже стены в русской крови…

Впрочем, солдаты, размещенные в крепости и казармах, еще были счастливы. Хуже было поселенным в домах местных обывателей. Под одной крышей с людьми ютились буйволы, лошади и овцы. Бывало и так, что внизу мычали коровы, а наверху селился знатный эфенди со своими женами. Испарения животных и жестокий смрад нечистот поднимались кверху, удушая спящих солдат…

Но это были лишь мелочи, на которые тогда старались не обращать внимания. Самое главное — Баязет был взят, русский флаг развевался над фасами древней крепости. Постепенно даже турецкие названия исчезли с языка: Ватнищево, могильный Холм Чести, штабная Некрасовка, бивуак Исмаилка, а склады саперного имущества и телеграфных столбов, заведенных Клюгенау, солдаты прозвали даже обидно для барона — Клюшкина будка.

С Теперизского перевала вернулась карабановская сотня. Под вопли муэдзинов, кричавших свой «эзан», на перекрестке дорог, возле мусульманского кладбища, солдаты играли в чехарду и городки. Гарнизонный оркестр, разместясь на крыше караван-сарая, пугал правоверных шустрыми мазурками, вальсами Штрауса и «Камаринской» Глинки.

— С ума вы тут посходили, что ли? — сказал Карабанов, одичавший после пустыни, и потрогал давно не бритую, впалую от усталости щеку: он не узнал Баязета…

Казаки спешивались. Лошади после перехода были утомлены до такой степени, что некоторые из них даже садились на задние ноги, подобно собакам, издавая при этом стон, похожий на тихий вой. Их не расседлывали уже несколько дней; с подпаренными и набитыми спинами они уже отказывались идти рысью и сегодня утром не могли догнать двух пеших турецких редифов.

— Что с ними? — спросил Хвощинский.

— Здравствуйте, господин полковник, — ответил Карабанов, устало покачиваясь. — Думал, что не дойдем… Дефиле крутые и кремнистые: на спусках кони упираются и теряют подковы.

— Идите спать, — разрешил полковник. — Заводите сотню прямо в крепость и где хотите, там и располагайтесь до завтра. А то смотреть на вас и то страшно…

— Спасибо, господин полковник!

Введя свою сотню внутрь цитадели, Андрей распоряжался подыскиванием конюшни для лошадей. Изможденные кони ложились на каменные плиты двора, гладко обтесанные рабами. Высохшими от усталости мордами лошади ТЯНУЛИСЬ к барьеру фонтанного бассейна, они словно чуяли, что именно здесь должна быть вода.

Тут на сотню налетел откуда-то Исмаил-хан Нахичеванский, и, как видно, не совсем трезвый: от него изрядно попахивало ангеликой.

— Почему у коней хвосты не подрезаны? — набросился он на урядника Трехжонного. — Куда, вонючка, смотрел? Смотри на хвост! Совсем не такой хвост, как надо…

— А какой надо, ваше сиятельство? Хвост как хвост!

Карабанов, сплевывая тошнотную слюну, подошел к ним, чтобы прекратить этот глупый разговор.

— Светлейший хан, — сказал он с нарочитой вежливостью, — наши лошади все время под седлом. Если милиция, которой вы имеете честь командовать, и собирается показываться туркам с хвоста, то мы, наоборот, следим за гривами.

— Запомните, поручик, — ощетинился Исмаил-хан, — ваша репутация как сотника целиком зависит от лошадей.

— Запомню, — пообещал Андрей. — К сожалению, хан, наша репутация вообще очень часто зависит от скотов…

Подвернулся ему урядник.

— А тебя кой черт за язык тянет? — в гневе зашипел Карабанов. — Отвечай мне, коли спрошу. А какого ляда с ханом тебе болтать? Стой и молчи в портянку…

Поручик швырнул охапку соломы возле ног Лорда и бросился на нее головой. Закрыв глаза, Андрей еще успел подумать, что сильно изменился за эти дни; потом его вскинуло в седло и помчало куда-то, и желтые листья закружились в воздухе, и Аглая пошла к нему навстречу, еще издали протягивая руки…