Георг Борн - Султан и его враги. Tom 1

— Смотри так, теперь ты еще прекраснее, чем когда-либо! — воскликнул грек и, не испугавшись ее угрожающего вида, обвил своей сильной рукой ее нежный, тонкий стан.

Погибла Реция, если только не случится чудо! Беспомощная, она была отдана на произвол исполненного пылких желаний грека, который видел себя уже у цели!

Никто тут не видел, не слышал его, никто не приходил вырвать у него его жертву! Прекрасная Реция, которую он уже давно преследовал своей любовью, была его! В этой дальней камере не было для бедняжки ни помощи, ни защиты.

— Сади! Спаси меня! Сади! — воскликнула она, собрав последние силы, вызванные в ней отчаянием и смертельным страхом. Она уже чувствовала руки Лаццаро, ощущала его палящее дыхание у своей щеки Отвращение, ужас, ненависть наполняли ее душу. Она стала защищаться, как могла, но что значили эти слабые попытки против возбужденной страстью силы грека.

— Сади! Помоги мне! — еще раз воскликнула Реция задыхающимся голосом и сделала последнее усилие вырваться из рук своего смертельного врага.

Вдруг двери камеры с шумом распахнулись. Это случилось так внезапно, что нельзя было заметить, кто раскрыл их столь поспешно и сильно. Видно было только, что на полу во мраке, окружавшем дверь, что-то зашевелилось. В то же мгновение это что-то прыгнуло в воздух при ясном свете луны, освещавшем часть комнаты. Страшное проклятие вырвалось у Лаццаро. Он внезапно почувствовал, как что-то тяжелое вцепилось в него сзади и сдавило ему шею.

Это случилось так быстро, что в первую минуту он и не думал, что его душит постороннее существо, а скорее решил, что случилось нечто с ним самим.

Однако вслед за тем как он выпустил Рецию, задыхаясь от недостатка воздуха, он схватился за шею и тут-то почувствовал, что у него на спине сидел кто-то и крепко сжимал его шею!

Это мог быть только ребенок! Может быть, мальчик? Но ведь он все еще без чувств лежал на полу!

Лаццаро было некогда думать об этом, чувство самосохранения в эту минуту пересилило все! Он хрипел, ему не хватало воздуха, еще минута — и он задохнулся бы, не успев увидеть и отбросить врага, державшегося на его спине.

Реция, вырвавшись из рук грека и не видя причины своего внезапного освобождения, полумертвая от страха и от напряжения, упала на колени.

Как безумный, схватил Лаццаро руки, сжимавшие его шею, он чувствовал теперь, к своему крайнему ужасу, что сзади чья-то голова касалась его. Итак, на нем сидело человеческое существо.

Так как руки его не достигали цели, он пробовал употребить в дело зубы, хватался за голову врага и пробовал из всей силы удариться спиной об стену, чтобы только сбросить его, но все было напрасно! Страшный вид имел бешеный грек, на спине которого сидело неуловимое существо.

Он выбежал из камеры. Страшное существо оставалось на нем, как южноамериканская сороконожка, впивающаяся в мясо, он должен был тащить его с собой!

В своем безумном бегстве Лаццаро чуть было не опрокинул старого дервиша Тагира, который, найдя дверь в камеру двух заключенных открытой, запер их, убедившись предварительно, что они были еще на месте.

Хрипя, ударяясь о степы, как сумасшедший, с широко выпученными глазами, с пеной у рта бросился грек по слабо освещенным коридорам к лестнице — в одно мгновение он был уже внизу — на спине его все еще сидел ужасный призрак. Он увидел голову, он узнал Сирру! Дочь гадалки, которую он сам похоронил, руку которой как знак смерти принес старой Кадидже, теперь сидела на нем и своими руками сжимала ему горло, он видел даже остаток левой руки у своей шеи, это призрак Сирры схватил его в ту минуту, когда он уже держал в руках Рецию. Как ослепленный бешенством и болью бык неудержимо бросается в стороны, не видя и не заботясь о том, куда попадет, точно так же и Лаццаро бросился через дверь темного коридора в зал дервишей. Он забыл уже, что призрак Сирры все еще сидел на нем и сжимал его горло, ноги его двигались машинально. Наконец он достиг большого, открытого сверху зала, где воющие дервиши совершали свои религиозные обряды.

Шатаясь, вступил грек в средину их круга с ужасной ношей и, хрипя, грохнулся на пол между вскочившими от ужаса дервишами.

Вернемся снова к тому вечеру, когда переодетый принц со своим слугой Хешамом отправился в сераль отыскивать следы маленького принца Саладина.

В то время как принц Мурад на дворе запальчиво говорил с Зсрой-беем, мушир Изет показался в передней султанши Валиде, находившейся в серале.