Рангея Рагхав - Я жду тебя

Сукхрам застыл от удивления. Теперь он отмщен, и сделали это две женщины! Он не думал, что женщины в трудные минуты могут превратиться в грозных мстителей.

Оба трупа лежали рядом, и в каждом торчало по кинжалу.

— С ними покончено! — проговорил он.

Через окно пламя рвалось в комнату. Но Сукхрам все еще не пришел в себя от изумления; те, против кого поднялась мощная волна гнева всего поселка, приняли смерть от рук женщин. Даже мертвые, они оба вызывали негодование и отвращение. И он еще лечил одного из них!

— Мы сгорим! — крикнула Пьяри.

Сукхрам пришел в себя. Он вновь услышал рев толпы, гудение огня и голос Пьяри.

— Бегите! — скомандовал он.

Но обе женщины продолжали беспомощно смотреть на него. Тогда он бросился в коридор к решетчатому окну, выходившему во двор. Сукхрам ногой стал выбивать решетку. Пьяри бросилась в боковую комнату и принесла молоток. Сукхрам выломал решетку.

— Есть дхоти? — спросил он.

— Простыни, — ответила Пьяри.

— Неси!

Пьяри принесла простыни. Они связали и скрутили их. Получилась длинная веревка. Чтоб не осталось улик, Сукхрам облил ее керосином из фонаря. Он прикрепил конец веревки к оконной раме, а другой конец с привязанным к нему молотком выбросил на улицу.

— Спускайся, Каджри! — приказал он.

Каджри быстро, как обезьяна, спустилась во двор.

— Пьяри, быстрей, — сказал Сукхрам.

— Нет, сначала ты!

Пьяри, не в пример Каджри, заспорила. Даже сейчас она хотела командовать…

— Ну! — крикнул Сукхрам.

У Пьяри на глазах выступили слезы.

Но Сукхрам был неумолим.

Последним спустился Сукхрам. Все трое облегченно вздохнули и приготовились бежать, но Каджри напомнила:

— Веревку сожги!

Сукхрам поджег простыни, и огненная змейка медленно поползла вверх.

Они спрятались за навозную кучу.

Огонь не унимался. Он опять взвился над крышей, но теперь уже с другой стороны. В окне, через которое они только что спускались, показались языки пламени. В порыве налетевшего ветра огонь взревел с новой силой. Взбунтовавшееся пламя беспощадно пожирало ночную тьму.

Все трое, будто сговорившись, бросились бежать. Беспрепятственно миновав кустарник, они очутились на заднем дворе одного из храмов, обогнули его и вышли на шоссе. Перебежав дорогу, огляделись: впереди маячили домики мали. Встреча с ними не сулила ничего хорошего. Сукхрам огляделся и свернул налево. Женщины последовали за ним. Через некоторое время они услышали шум воды. Озеро! Теперь они были вне опасности. Убедившись, что на озере никого нет, они двинулись дальше. На этой заброшенной дороге попадались лишь шакалы, которые, завидя их, шарахались в стороны. Наконец они добрались до сада и остановились в тени густых деревьев.

— Бежим, — сказал он, — здесь нам нельзя оставаться.

Сукхрама тревожило будущее. Теперь вся ответственность лежала на нем. Куда податься? То, что случилось, вселяло ужас и вместе с тем доставляло огромную радость. Но успокаиваться было рано, за все это придется расплачиваться дорогой ценой.

— Кто знает, что теперь будет с чамарами? — первой проговорила Пьяри.

Миновав сад, они пробрались в лес. Здесь было тихо. Так тихо, что становилось страшно. Вид заросших лесных тропинок и густо переплетенных лианами деревьев вселял безотчетный ужас. Они пробирались сквозь колючий кустарник. За каждым кустом им чудился хищник.

Каджри и Пьяри были безоружны. У Сукхрама был кинжал. Он с трудом обстрогал кинжалом две крупные ветки, которые вполне могли сойти за дубинки, и вручил их женщинам. «Идемте», — сказал он. Но Пьяри схватилась за живот и присела.

— Он ударил ее ногой в живот, — объяснила Каджри.

— Кто, Банке?

— Нет, Рустамхан.

— Она дралась с ним?

— Она бросилась спасать меня.

Сукхрам сел рядом с Пьяри.

— Очень больно?

— Очень, — ответила Пьяри. Каджри опустилась на траву рядом и положила ее голову себе на колени.

— Здесь нам нельзя оставаться, — сказал Сукхрам, — надо идти дальше.

— Пошли, — с трудом поднимаясь, проговорила Пьяри.

— Да куда ты пойдешь? — спросила Каджри.

— Пойду, пока смогу, а станет не под силу, бросите меня.

— Что ты сказала?! — Каджри повернулась к Сукхраму. — Бери ее на спину. Он и меня однажды нес на спине. Так мы и поднимались в гору, — сказала она Пьяри.

— Когда это было? — забыв о боли, спросила Пьяри.

— После поговорим, — отмахнулась Каджри, — а сейчас надо идти, не то нас увидят, тогда не миновать беды. Обвинят, что рыщем ночью в лесу, ждем, чем бы поживиться. Это только предлог для ареста. А потом пришьют нам эти два убийства. И мы втроем загремим на Андаманы.