Игорь Зотиков - Зимние солдаты

Я выкладывался до остатка, заставляя работать на полную мощность и свой самолет, и стремящихся сбить его зенитчиков. Так я сбрасывал с себя гнетущую скуку однообразных недель до тех пор, пока не раздалась команда в наушниках: «Капитан приказывает, чтобы вы прекратили атаковать и вернулись на базу!» Наслаждение кончалось и тут же на меня снова навалилось одиночество.

Моя жена была так далеко… Как и раньше, она писала частые интересные письма, но ее собственные очертания становились все более расплывчатыми. Маленькие фотографии, которые делали, снимая друг друга, она и ее подружки – жёны моих друзей, мало меняли дело.

Как-то раз, когда мы прилетели на своего «Боксера», наша группа направилась к Маниле. Когда я не летал и не читал во время этого плавания, я следил за полетом летучих рыбок, скользящих над сверкающей изумрудно-зеленой поверхностью моря, пока они не врезались в белую пену головной волны нашего судна. А ночью, иногда эта волна словно взрывалась от бриллиантового блеска искрящихся в ней частиц.

Я путешествовал и уже видел в мире больше того, что члены моей семьи даже не надеялись увидеть за всю свою жизнь, а мне был только двадцать один год. Но я чувствовал себя очень одиноким.

Манила оказалась свалкой мусора, жаркого, влажного мусора и обломков. Почему-то здесь следы войны с Японией были заметны сильнее всего. И именно здесь члены экипажа, наконец, после многих месяцев плавания получили свои первые увольнения на берег. Как молодой офицер (пожалуй, самый молодой из всех офицеров) я получил пистолет сорок пятого калибра и приказ сопровождать с корабля на берег отправляющиеся в увольнение партии, возвращать их обратно и поддерживать порядок. На пути к берегу мы старались стоять как можно дальше от бортов катера, чтобы не забрызгать наши белоснежные, отутюженные форменные одежды.

Но проходило три часа после спуска на берег, и все совершенно менялось. Береговые патрули подтаскивали и подводили обратно то по два, то по три человека, которых уже невозможно было узнать. Жара, спиртное и женщины забирали у них все силы. На палубе, в клетке из стальных прутьев размером полтора на полтора метра, наиболее пьяные лежали на полу в ожидании отправки на судно следующим рейсом. То, что они вытворяли, было бы непростительным даже для животных. Окровавленные из-за драк, они лежали или умудрялись висеть на прутьях; одни падали, другие поднимались, крича. Путешествие назад на корабль с грузом таких страдальцев показалось мне более долгим.

Некоторых начало тошнить, как только катер закачался на воде, другие справляли малую и большую нужду. А кто-то делал и то, и другое. Поддерживать чистоту в этих условиях было вообще невозможно. На борт судна многих по трапу вели, поддерживая, остававшиеся на корабле члены экипажа. Так я увидел мир, о котором тетя Кора не говорила ничего.

Южнее острова Сайпан я и сам был отпущен в увольнение и на берегу встретился с братом Нормы, который служил там радистом. Дальше маршрут моего корабля вел к острову Сайпан. Иногда, согласно записям в моей летной книжке, я делал по пять вылетов в день. Мы подолгу летали в составе поисковых групп, чтобы получить больше практики в навигации. И во время одного из таких полетов радиосвязь с базой внезапно прекратилась. Потом мы узнали, что в этот момент авианосец и сопровождающие его суда резко сменили курс, оставив более ста самолетов гадать, что произошло. Только через несколько часов, когда пришло время возвращаться на корабль, а обнаружить его там, где ожидали, не удалось, возникло неприятное чувство, что мы заблудились. Навигационные карты были проверены и перепроверены, и мы уже начали экономить горючее и готовиться к тому, что все попадаем на воду, – молчание базы кончилось, и электронные средства навигации снова заработали. В этот вечер палуба нашего авианосца казалась нам много приятней, чем раньше.

Вот тогда-то до нас дошел слух, что наш корабль отправляется на западный берег океана для демобилизации. Некоторые из молодых офицеров резерва, включая и меня, подали заявления с просьбой оставить их на регулярной службе. В конце концов, я умел и любил летать, и не умел делать ничего другого. Почему же не сделать карьеру летчика?

Тех, кто написал заявления, в ожидании ответа решили направить на разные острова Тихого океана. Я был направлен на остров Гуам.

Еще одна взлетно-посадочная полоса (ВПП) на коралловом основании – Ороте-Пойнт, окруженная высокими обрывами, с которых видна бухта Апра. Комплекс из ангаров, складов, самолетов, кораблей – всё в процессе демобилизации, сокращения размеров или уничтожения. Я был назначен помощником офицера по воздушным операциям и по совместительству офицером по спасательным работам. В эту группу входило около двадцати маленьких судов, плавучий кран, несколько спасательных лодок и фотолаборатория. Большое число самых разных самолетов оказалось под моей командой, и все их я мог использовать. Вот тут уж я дорвался, полностью использовал предоставленный мне шанс. Я летал на каждом из них, включая многомоторные, якобы проверяя их годность к операциям по спасению, а на самом деле просто наслаждаясь полетами. Кроме того, были полеты, специально запланированные для тренировок в условиях плохой погоды, полеты с фотографическими целями вдоль всей цепи Марианских островов, транспортные полеты.