Игорь Зотиков - Зимние солдаты

И вот пришло время, я получил и диплом инженера, и пилотское свидетельство, но не пытался идти по «летному» пути. По-видимому, для этого не хватило желания, чувства, что это моя дорога. Ведь она была такой необычной, а все идут по другой. И я пошел той же дорогой, что и мои сокурсники. Меня распределили в Опытное конструкторское бюро завода, где главным конструктором или просто «Главным» был изобретатель и создатель первого в СССР реактивного двигателя, будущий академик Архип Михайлович Люлька.

Несколько лет работал я на этом заводе. Жил чертежами и грохочущими на испытаниях двигателями и был счастлив. Правда, постепенно накапливалось чувство, что институтских знаний было явно мало для того, что я делал. Но мои старания и отдача были замечены даже самим Главным, и может быть, я бы и до сих пор счастливо работал на этом заводе, в этом ОКБ и достиг бы, наверное, вершин.

Но однажды я узнал от друзей-альпинистов, что можно снова поехать с ними в горы, в альпинистский лагерь, что это будет «спортивная школа», и поэтому восхождения будут для каждого самые серьезные, такие, о которых мечтаешь, хотя бы раз побывав в альпинистском лагере.

Я провел в составе этой спортивной школы сначала одно удивительное лето, потом второе. То, второе лето не было для меня удачным. Сезон начался с ужасной «холодной ночевки», когда мы сидели без палатки всю ночь на свернутой веревке на заснеженной скальной «полочке», свесив ноги в пропасть, а на следующий день пришли в лагерь уже со спасательными отрядами. И так пошло и пошло – все лето какие-то ЧП, надрывы. А когда я вернулся на завод, оказалось, что со мной что-то случилось. Я уже не смеялся как раньше и не рассказывал о горных похождениях, а молчал и смотрел на все как будто со стороны, как чужой. И начал болеть, болеть. Постоянные простуды, мучительные головные боли. Прошло больше года, прежде чем я пришел в себя от надлома, полученного в горах.

За это время я прочитал много книг, которые раньше, когда я горел работой, мне было некогда читать. И одна из них была «Жизнь во мгле» Митчелла Уилсона, книга об одном из ученых-атомщиков Америки, начинавшего с учебы в аспирантуре. И вдруг я понял, что должен делать. Я должен снова пойти учиться. Мои институтские знания просто смехотворны. Надо идти в аспирантуру. И я поступил. Сдал экзамены, и меня приняли в Лабораторию одного из институтов Академии наук СССР, которая занималась изучением процессов теплообмена. Моими руководителями стали профессор Евгений Васильевич Кудрявцев и член-корреспондент АН ССР А.С. Предводителев. Полтора года, почти каждый день, до глубокой ночи сидел я в библиотеках, занимался теорией, учился.

В.И. Зотикова в год, когда она стала женой автора (1955)

Здесь-то я и обратил внимание на красавицу, которая тоже сидела с утра до вечера в одной из «моих» библиотек. Она была так неприступно прекрасна, что я бы никогда не заговорил с ней, «куда мне до нее». Но однажды, после летних отпусков я нашел ее другой. Она, по-видимому, перенесла тяжелую болезнь и еще не оправилась. И я решился, сказал какие-то слова, предложил, если надо, помощь. Она ответила. Оказалось, что у нее этим летом погиб в горах муж, такой же, как я, аспирант и альпинист. Мы начали иногда встречаться. Через некоторое время она сказала мне: «Игорь, я должна вас предупредить, чтобы вы соответственно строили свои планы. У меня есть сын, Юра, который всегда будет со мной. И кроме того – если я когда-нибудь выйду замуж, мой муж никогда, никогда не должен заниматься альпинизмом». Через два года Валентина Ильинична Райковская стала Зотиковой, стала в 1955 году моей женой. Мы прожили с ней 49 лет и в 2004 году она умерла. От нее у меня остался сын Саша, родившийся в 1958 году, и Юра, ставший моим старшим сыном. Но вернемся теперь снова к аспирантуре.

Наступил день, когда я сдал кандидатские экзамены. А потом началась гонка эксперимента. Казалось, всем вдруг стало интересно узнать, что станет с конусом из легкоплавкого материала, если его вставить в горячий сверхзвуковой поток…

Занимаясь этим экспериментом, я неожиданно для себя вдруг вернулся к ракетам, от которых, казалось, отошел безвозвратно. Ведь плавление легкоплавких конусов в горячем сверхзвуковом потоке моделировало разрушение головных частей ракет, возвращающихся на Землю после полета в космосе и сгоравших, разрушавшихся, как метеориты, не долетая до Земли.